Верное слово

Перумов Ник

– Не будет больше мне Нина Громова спину прикрывать, как хочешь.

– Ты её не видела, товарищ староста. Сломалась она, нет там больше ни мага, ни солдата. Она не то что с демоном, с собой совладать не может.

Подруги глубоко задумались, пытаясь отыскать выход. Продавщица в крахмальной наколке, скучающая у стойки буфета, неторопливо отшвартовалась и поплыла мимо них, собирая со столиков фантики и забытые чашки. Небо за окнами всё больше хмурилось, готовясь заплакать.

– В конце концов! – возмутилась Серафима. Может, погоде, что никак не хотела скрасить их, возможно, последние деньки, а может, собственной мягкости и доверчивости. – Что мы тут головы ломаем? Пусть и профессор подумает, как быть.

Они

вместе вышли из кафе, собираясь проводить Юлю до метро, но отчего-то именно теперь расставаться не хотелось. Город кипел муравейником под низким хмурым небом, и всё же казался не реальным, а скорее сложной иллюзией, маскирующим мороком, за которым где-то там, на юге, прячется шестиглавое чудовище – отряд «Зигфрид». Где-то там был враг, и перед лицом этого врага девчатам, как в далёком сорок первом, хотелось почувствовать рядом дружеское плечо.

Юля стала – сперва осторожно, выбирая слова – спрашивать о Саше, кармановском деле, новой формуле, которую предстояло опробовать в поле. Когда двери вагона открылись на её станции, махнула рукой, мол, ладно, еду с вами.

Они вышли на «Смоленской», и Сима едва не свернула в сторону дома, но, опомнившись, остановилась, достала из ридикюля листочек с адресом профессора. Юля тотчас выхватила его, в своей манере, и, едва глянув, заявила, что знает, куда идти.

До квартиры Александра Евгеньевича было минут двадцать ходу. Прерванный разговор возобновился и продолжался до самой двери. Сима позволила заговорить и вести себя.

– Вы хоть скажите мне, куда ехать нужно будет? – проговорила Юля.

– На Украину… Это… Помнишь Корсунь-Шевченковский котёл? – спросила Серафима.

– Да где? И ты не помнишь, мы тогда на болоте были. А слышать слышала. И далеко там от Корсуня?

– Не так чтобы. – Сима попыталась одновременно удержать под мышкой ридикюль и развязать тесёмки папки, в которой были данные на немцев и карты. – Сейчас покажу на плане.

Она сама не заметила, как, задумавшись, толкнула дверь – словно домой – и шагнула внутрь.

Беззвучно ойкнула Лена, Юля подхватила в полёте выскользнувшую из рук папку. А Сима только зажала себе рот ладонью и прижалась спиной к дверному косяку.

В профессорской прихожей была полутьма. Полоска солнечного света проникала через стеклянную дверь кухни. И в золотом квадрате на полу, словно разлитая ртуть, чернели два силуэта.

И тишину, которую не нарушил шёпот открывшейся двери – хорошо смазывал петли профессор, – разбил вдребезги знакомый голос.

– Даже не думайте, не смейте! – резко и грозно произнёс Решетников. – Не смейте даже близко подходить к этим женщинам. Они будут жизнью рисковать, страну спасать будут!.. Вы всё сделали уже, мы сделали. Уж не портите… Вы…

– А я буду рядом, – ответил другой голос. Второй мужчина говорил тихо, едва слышно, но не узнать его было невозможно. – Я всегда рядом. Вам не хватает мага, и я могу помочь. Всё-таки я знаю формулу…

– Неважно! Не смейте! Вы же понимаете, что уже приняли своё решение! Нет вас!

– Вот он я, и всё ещё способен вытянуть Гречина в одиночку!

– Нет вас, Виктор Арнольдович. Для них – нет! И не смейте…

«Витя! – билось в Симиной голове, звонким стальным шариком отскакивая от висков. – Витя! Витенька! Живой!»

Оставив девчат в тёмной прихожей, староста на непослушных ногах двинулась к жёлтому квадрату на полу, остановилась, глядя не в кухню – на две вздрогнувшие тени. Подняла глаза. И тотчас перед ними всё закружилось, поворотилось вверх тормашками. Сима скользнула на паркет, и через мгновение темнота обняла её за плечи знакомым, любимым движением. Но Сима заплакала сквозь тяжело навалившуюся тьму и оттолкнула поддержавшие её руки.

– Простите, Елена Васильевна, Юлия Сергеевна, простите, что так получилось, что так поступили с вами. Так нужно было… –

донеслось до Симы сквозь марево отступающего беспамятства виноватое бормотание профессора Решетникова. Симе стало жаль старика. Подумалось: «Сколько ж вам ещё за себя, за страну и за Учителя перед нами извиняться?» – «Да сколько можно, право?! – задохнулся обидой внутренний голос. – Или не лги больше, один раз повинившись, или не винись!»

«А ведь он передо мной и за это тогда, в квартире, прощения просил, – догадалась Сима. – Ненавижу! Всех ненавижу! За ложь вашу, за боль эту адову. За всю эту боль, за девчонок моих. За Оленьку Колобову…»

– И Олю нужно было… так? – словно прочитав мысли старосты, спросила Юля глухо.

«Отчего же ОН молчит, – крутилось в голове у Симы. – Хоть слово бы сказал. Одно слово!»

– Мы думали, она убила поисковиков, – проговорил Виктор, прокашлялся. – Ольга была в Корсуне. Слишком это страшно для совпадения. След трансформанта на холме, где погибли эти дети… И Оля. Я встретился с ней и привёл к щитам. Думал, она расскажет правду. А её зацепило. Началась неконтролируемая трансформация. Пришлось…

«Всё-то у тебя всегда «пришлось», Витенька», – горько усмехнулась про себя Сима. Не хотелось открывать глаза, видеть его, признаться в том, что ещё жива – что этот стыд и горе не убили её на полу у кухонной двери.

– Мы тогда не знали, кто на холме. Всё ещё оставалась вероятность, что это… кто-то из наших. Потому что… сами понимаете, формула. Я был уверен, что «зигфриды» мертвы, в живых из трансформантов оставались только вы. Но после Оли очаг не затянулся. Я понял, что ошибся, и тут… госбезопасность принялась за меня всерьёз – потянули за ниточку, за ту пару пропавших на болоте магов, Мишарина и Мрынника, и начали копать. Единственный способ их с вашего следа сбить оставался – подбросить фальшивые останки и… мне уйти. Причём так, чтобы Кощей поверил. Ведь только через меня мог он на вас выйти. Профессор помог мне всё устроить с вашим местом гибели. Мы… – видимо, Виктор взглянул на профессора, потому что оговорился, – я решил, что надо собрать вас. Проверить, не сорвался ли кто всё-таки, и… раз уж нашла Маша при помощи Симы для вас частное решение, могли вы все вместе и на фрицев управу найти. Можно было сразу собрать, только Сима ведь охраняла вас, как тигрица… – Юля всхлипнула где-то над ухом Симы, но Виктор продолжил: – Она адреса ваши в тайне даже от меня держала. Рассказать ей о Стеблеве я не мог. Да и о планах инсценировать свою смерть тоже. Иначе она не стала бы подвергать вас опасности, позволяя собраться на фальшивые похороны. А мне нужны вы были, все, команда! Раз уж решено было мне… умереть, решил вот так, в Москве. Хоть Александр Евгеньевич и уговаривал меня, что надежнее погибнуть где-нибудь в провинции, скажем, при взрыве магоснаряда, чтобы не появилось у Кощея мысли вызвать некроманта и мертвеца допросить. Но нужно было, чтобы вы встретились. И не зря все было. – Голос Учителя прозвучал почти радостно. – Придумали, как Сашу упокоить. Так и фрицев обратно в землю вколотим. Я помогу. Жаль, конечно, что Нина, Поля и Нелли отказались…

– Товарища Ишимову задержали дела в госпитале, – заметил вполголоса профессор. – Ах да, она же теперь Горская…

– Значит, нас всё равно слишком мало? – Сима решила, что малодушно с её стороны лежать так, с закрытыми глазами. Она села на кушетке прямо – неестественно прямо – и посмотрела в глаза старому профессору. Тот попытался выдержать взгляд, но через секунду отвернулся.

– Нет, Серафима Сергеевна, – проговорил он. – По магометрии последнего возмущения за щитами на одну сущность меньше. Мы не предполагаем худшего, но, возможно, один из «зигфридов» сумел освободиться. Мы сейчас проверяем офицеров, работавших на периметре. Операцию откладывать нельзя. Если они найдут способ покидать периметр, могут затаиться, а потом…