Верность в Тени
Шрифт:
– У тебя ни хрена нет, Пип.
Джуд бросается Пиппе в лицо, с силой хватая ее за руку. Когда дело доходит до нее, он всегда срывается и позволяет своим эмоциям взять верх над ним.
– Ты хватаешься за соломинку, если думаешь, что это выдержишь.
Есть краткий момент, когда она колеблется и наклоняется к нему, грубая боль искажает ее черты на самую малую секунду, прежде чем она берет себя в руки. Я не думаю, что он замечает, слишком поглощенный своим гневом.
Но я знаю. Потому что я всегда начеку. Я вижу больше, чем кто-либо другой, особенно среди окружающего нас хаоса.
Ее голос
– Отойди, или я тебя тоже арестую. Нападение на офицера - это уголовное преступление. Они снова посадят тебя за это. Это разбило бы сердце твоей бабушки, не так ли?
Слова оказывают желаемое действие, чтобы скрыть то, что она не хочет, чтобы кто-либо из нас узнал. Потому что то, что она пытается скрыть, - это слабость, которую мы можем использовать безжалостно. И мы это сделаем. Не совершайте ошибок.
Джуд кипит, отпуская ее с рычанием.
– Это слишком далеко, даже для тебя.
Я ловлю его взгляд и быстрым покачиванием головы даю ему знак успокоиться. Он резко выдыхает и проводит пальцами по волосам.
Я, Роуэн, Кольт и Джуд переводим взгляды на Рена, ожидая нашего следующего шага. Мы не считаем никого из нас лидером нашей группы, каждый из нас, естественно, берет верх всякий раз, когда наши навыки и сила лучше всего подходят для захвата контроля.
Толстый конверт в его руке морщится, когда он сжимает кулак до такой степени, что вены вздуваются, привлекая его яростное внимание. Он замирает, затем рвет его, вытаскивая толстую черную карточку. Его глаза блуждают по квадратной карточке, прежде чем он переворачивает ее, затем поднимает взгляд, чтобы встретиться с Роуэном.
Что бы там ни говорилось, это достаточно угрожающе, чтобы нарисовать на его резких чертах глубокие морщины гневного недоверия. Это незаметно для любого, кто не принадлежит к нашему братству, но я понимаю, как сильно это сообщение пугает его.
Если этого достаточно, чтобы выбить Рена из колеи... Блядь.
Мышцы моего тела инстинктивно напрягаются, готовые отразить атаку, которую мы не предвидели.
Одна проблема за раз - это молчаливое послание, которое я получаю от взгляда, которым Рен смотрит на меня, его угловатая челюсть сжата. Джуд и Колтон тоже понимают. Даже Роуэн улавливает смысл, быстро учась читать его по тому, как хорошо она вписывается в нас.
– Прямо сейчас полиция захватывает любые другие подозрительные места в связи с вашим незаконным боевым кольцом, - говорит Пиппа.
Рен закатывает глаза, но остальные из нас знают его слишком хорошо. Его ледяной контроль дал трещину от того, что было на этой карточке.
Я никогда не видел его таким, как он выглядел, читая записку, даже в ту ночь, когда все пошло прахом, когда мы были в старшей школе.
Кто бы ни стоял за этим, он хочет перекрыть один из наших основных источников дохода. К счастью для нас, у нас есть гениальный гигантский мозг Колтона, управляющий нашими инвестициями. Потеря контроля над нашими боевыми кольцами не покалечит нас, но это оскорбление нашей репутации, которое причиняет боль.
Наше взаимовыгодное соглашение с подразделением сержанта Уорнера провалилось. Пиппа думает, что у нее достаточно доказательств, чтобы посадить меня в камеру и продержать достаточно долго, чтобы установить слабую связь с делом Левиафана. Сами по себе эти две проблемы не были бы сущим дерьмом, но это не все, с чем мы имеем дело.
Тошнотворный узел затягивается в моем животе, когда металлические наручники впиваются в мои запястья. Причина, по которой я сегодня вышел на ринг, заключалась в том, что засело у меня в голове, как короста, которую я не могу перестать выковыривать. Когда Колтон спас часть поврежденного файла Итана Ханнигана, я чуть не потерял его. Брат Роуэн пытался отправить это ей по электронной почте, когда его поймали люди, которые в конечном итоге убили его.
Астор. Мое имя — нет, имя моего дяди — было в расшифрованном содержимом вместе со словами сеть, элита и ключ. Это сводит меня с ума.
Мы гордимся тем, что собираем все секреты в этом городе. Так как же этот мог ускользнуть от нашего радара?
Толчок от держащих меня офицеров заставляет меня стиснуть зубы и пошевелиться. Я не из тех, кто сентиментален. Жизнь научила меня вытеснять чувства из своего сердца. Эмоции - это то, что приводит к ошибкам.
Тем не менее, я бросаю прощальный взгляд на склад, которому отдал пот и кровь, прежде чем меня вытаскивают на свежий октябрьский воздух. В нескольких кварталах отсюда низкий грохот океанских волн, обрушивающихся на побережье штата Мэн, доносится до судоходного района города.
Все, что мы строили годами, рушится, и Пиппа первая в очереди с кувалдой.
Глава 2
Леви
Из всего остального меня достают прутья холодной камеры. В ту минуту, когда они захлопываются, чтобы запереть меня, всплывает воспоминание о чувствах, заманивая моих демонов, чтобы мучить меня. Сжав кулаки, я тяжело сажусь на безжалостную скамью в своей изолированной камере и разглаживаю черты лица.
Никто не знает, какую войну ведет мой разум против ужасающего раскола между реальностью и тем, чтобы оказаться в ловушке воспоминаний. Ее крики и вопли заполняют эхо-камеру в моей голове. Мольбы только усугубляют ситуацию.
Монстрам это понравилось. Получал удовольствие, зная, сколько боли нам обоим принесли их мучения.
Острая жгучая боль прорывается сквозь чары, которые ужасный старый кошмар наложил на мою психику.
Мои пальцы болят, когда я разжимаю их из крепко сжатых кулаков. Кровавые полумесяцы усеивают мои ладони в тех местах, где ногти впились в кожу с такой силой. Они врезаются в старые шрамы со всех времен, когда это случалось.
Я хватаюсь за плечо, кровь размазывается по татуировке, отмечающей день маминой смерти цветами.
Боль. Это единственное лекарство от тошнотворных воспоминаний. Это одна из причин, по которой мне нужно так часто сражаться, чтобы держать демонов на расстоянии.
Я превратил себя в смертоносного монстра. Теперь я-опасность, которой можно бояться, я больше не беспомощен, больше не неспособен сопротивляться.
Мой взгляд скользит по металлическим прутьям камеры. Я провожу языком по внутренней стороне губы, о кольцевом пирсинге беспокоиться не о чем, так как я достала его для матча. Пот остыл на моей голой, покрытой чернилами коже в холодной тюремной камере