Верность в Тени
Шрифт:
Это то, чем я хочу заниматься. Мне нравится чувство свободы и правильности, которое я испытываю, когда танцую. Когда мое тело наполняется энергией жизни, я нахожусь в самом счастливом состоянии.
Это то, за что я так долго цеплялась и чего жаждала. Все, что я испытываю, когда танцую, делает мой мир лучше. Мне легче справляться со своей жизнью, и в этом мой секрет того, как изо дня в день находить позитив.
Когда я танцую, я совершенно другой человек. Девушка, которой я должна быть, настоящая я, глубоко внутри, под дерьмом, которое я прикрываю саркастическими шутками и вспышкой драмы, чтобы заставить
Когда я кружусь, прыгаю и катаюсь под музыку, я могу быть собой. Просто Айла.
Это позволяет мне работать и выражать свои эмоции. Я делаю это независимо от того, счастлива я или зла. А когда мне грустно? Я обнаружила, что это самое важное время для меня, чтобы найти песню и отпустить ее, чтобы справиться с тем, что меня тяготит.
Некоторые люди медитируют. Другие находят разрушительную привычку справляться со своими демонами. Это мой порок.
В первый раз, когда я танцевала для себя в четырнадцать лет, я не выдержала и зарыдала, высвободив все, что держала внутри. Не неудобный обязательный танец на одном из мероприятий папиной кампании или в загородном клубе для светского календаря мамы, а я, одна в своей спальне с мерцающим металлическим фиолетовым динамиком Bluetooth. Кое - что я сделала для себя.
Когда я услышала песню, которая играла в рандомизированном плейлисте, на меня нашло что-то необъяснимое, и мне нужно было двигаться. Это открыло колодец агонии, глубоко укоренившийся во мне, и мои эмоции захлестнули меня, когда песня закончилась. Впервые за месяц с тех пор, как мой мир рухнул, я снова почувствовала себя самой собой. Танцы помогли мне понять, что случившееся не уничтожило меня. Это помогло мне найти способ исцелиться после этого, сделать свою жизнь лучше, имея инструмент, чтобы поднять себя, когда воспоминаний становится слишком много.
Танец дает мне свободу решать, что определяет меня — не ужасные переживания или давление и ограничительные ожидания, которые на меня оказывают, а то, что я выбираю в своем сердце.
Я должна верить, что мое тело было создано для этой цели. Это то, для чего я всегда был предназначена, одаренная способностью передавать эмоции с помощью танца. Почему еще у меня были бы длинные ноги, гибкая фигура и глубокая тоска в моем сердце по движению, если бы я не рассказывала истории своим телом?
Если я не поверю в это со всей убежденностью, на которую я способна, тогда у меня останутся только темные мысли, которые задерживаются на краях моего сознания, ожидая, когда я сдамся. Но я этого не сделаю. Я отказываюсь слушать их зловещий шепот и болезненные бессвязные кошмары.
Вместо уроков балета, о которых я умоляла своих родителей в четырнадцать лет, мой отец преподал мне совсем другой, очень жесткий урок. Тот, который доказал, насколько жесток и уродлив мир под причудливой оболочкой.
Власть порождает жадность. Жадность стирает мораль. А без морали и власть, и жадность находят любую возможность уничтожить невинность.
С резким выдохом я хватаюсь за грудь. Нет. Я не могу пойти по этому призрачному пути. Мне не идет на пользу зацикливаться на полусформировавшихся воспоминаниях о худшей ночи в моей жизни.
Я должна выбирать позитивность, каждый день выбирать свет, чтобы он не топил меня.
Вытирая заблудившуюся слезу, я делаю глубокий, очищающий вдох, затем улыбаюсь своему отражению. Эта девушка-боец. Эта девушка работает над тем, чтобы быть сильнее с каждым днем. Эта девушка светится достаточно ярко, чтобы погасить любую тень, пытающуюся затащить ее под воду.
Я настраиваю свой телефон на запись, начинаю музыку заново и нахожу свою исходную позицию. На этот раз, когда я пробегаю через танец, я нахожу плавность. Это тянет меня через хореографию, и я пробираюсь мимо антенны. Восторженный вопль вырывается, когда я все делаю правильно.
Ухмыляясь, я работаю до тех пор, пока музыка не заканчивается, затем делаю несколько головокружительных шагов вприпрыжку к своему телефону, чтобы воспроизвести запись. Моя улыбка становится шире. Этот танец будет потрясающе смотреться в витрине.
Становится поздно, и мое дополнительное время в студии подходит к концу. Я с тоской оглядываю комнату, желая остаться, но боюсь, что мой отец взорвется, если я не вернусь домой. Тот факт, что он не разорвал меня на куски за то, что я ослушалась его, изменив мое расписание, бросив занятия, которые он сам выбрал для меня, заставляет меня нервничать. Он контролирует все остальное в моей жизни, поэтому я не знаю, почему он упускает из виду мою бунтарскую потребность заняться любимым делом до того, как я закончу Университет Торн-Пойнт. Тем не менее, я не жалею, что последовал совету Роуэна сделать то, что я хотела.
Лучше не испытывать судьбу, возвращаясь домой слишком поздно.
Я снимаю струящуюся рубашку и полотенце, прежде чем надеть шикарное платье-свитер и свою любимую пару Валентино. Схватив свое шерстяное пальто верблюжьего цвета и новую сумочку, я рассматриваю себя в зеркале.
Эта девушка тоже я. Женственность заставляет меня чувствовать себя хорошо. Это вселяет в меня уверенность в том, что я могу взять свою жизнь за свои пресловутые рога.
Я подмигиваю своему отражению и, выходя из студии, выключаю свет. Охранник кампуса, дежуривший ночью, патрулирует двор снаружи здания искусств. Мы стали хорошими друзьями благодаря всем поздним ночам и дополнительному времени, которое я провела в кампусе за последние несколько недель. Я приношу ему кофе, когда приезжаю, и всегда желаю ему доброго вечера на обратном пути.
Я машу рукой.
—Спокойной ночи, Том.
—Спокойной ночи, мисс Вонн. Ты все правильно сделала?
Сияя, я делаю для него такой поворот, от которого мое пальто раскрывается веером.
—Прибила его!
—Хорошая работа. Продолжай практиковаться.
Веселый смех, полный радости, вырывается у меня, пока я нахожу свой телефон, чтобы написать своему водителю. Учитывая, что в студенческом сообществе полно высококлассных студентов, я не единственная в кампусе, у кого есть шофер, но я бы хотела, чтобы папа не настаивал на нем. Я бы лучше сама поехала. Что еще хуже, он сменил милого старичка, который возил меня в школу и из школы с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать, на нового парня, который всегда пялился на меня.