Вернуться! (Эмигранты)

Валин Юрий Павлович

– Кэтти, - скромно представилась Катрин.

– Котенок, значит?
– с некоторым удивлением переспросил Дикси.

– С детства так зовут, - не отрывая взгляда от стола, прошептала Катрин.

– А что, похожа, - оживился Эрго.
– Кошки, конечно, редкость, но я в Каннуте на рынке одну домашнюю зверюшку видел. Двадцать "корон" стоила. Движения точь-в-точь - плавные и тихие.

– Здоровая такая кошка, - с сомнением заметил Дикси.
– Покрупнее камышовой будет. Ловкая. Ты, Кити, видать, мужем как хотела, так и вертела?

Катрин глянула на него жалобно:

– Муж меня

любил.

– Кто б сомневался, - ухмыльнулся Эрго.

– Где, кстати, на вас злоумышленники речные налетели?
– невзначай спросил Дикси.

– Я оттуда наугад плыла, - сказала Катрин.
– Помню, муж сказал, что мы уже из озера вышли, дальше путь до Каннута прямой - не заблудишься.

– Значит, вас уже у самого русла Оны перехватили, - понимающе сказал Эрго.
– Да, место там удобное. Обнаглели разбойнички.

– Далеко ты в одиночестве уплыла, - заметил Дикси. На гостью он поглядывал искоса, с неприятным вниманием.

Катрин показала ладони:

– До костей руки стерла. Весла жутко тяжелые. Не знаю, как и плыла. Говорят, разбойники сейчас в плен никого не берут.

– Тебя бы взяли, - обнадеживающе заверил Эрго.
– Ты вон какая... заметная.

– Я с рукой у тебя что?
– Дикси кивнул на повязку на руке молодой женщины.

– Меня мечом порезали. Еще когда я на барке была.

– Если бы мечом задели, ты разве бы одной рукой гребла, - снисходительно заметил Эрго.
– Наверное, зацепилась за что-то.

Катрин помотала головой:

– Не помню. Мне страшно было. Кажется, меня порезали. Вот не вру, честное слово.

– Да хоть бы и привирала, - крупный охранник ухмыльнулся.
– От хозяина ничего не утаишь. Он ложь с полуслова чует. Ты такой магии в жизни не видывала.

– Колдун?
– ужаснулась Катрин.

– Наш хозяин - истинный маг, - сухо объяснил Дикси.
– Человек мудрый и ученый. Суров он только с недругами, но тогда уж пощады не жди. Так что не вздумай с ним шутить и утаивать всякое разное. Ты хоть и незваная здесь появилась, он снисхождение проявил, подобрать тебя приказал.

– Я о нем богов молить буду, - пообещала Катрин.

Дикси глянул на нее с недоверием. Катрин зареклась поминать иронию. Люди здесь необразованные, но глупыми их только полный идиот назовет. К счастью, явилась с пайком Эррата. Перед Катрин брякнулась миска, со звоном покатилась неожиданно прогрессивная металлическая ложка. Потом пронесся легкий ветерок - это Эррата вихрем вылетела обратно на кухню.

– На меня злится? За что?
– недоуменно поинтересовалась Катрин.

– У тебя сиськи красивее, - исчерпывающе объяснил Эрго.

– Ты, светловолосая, ешь, потом болтать будешь, - рассерженно рявкнул Дикси.
– Или не голодная?

За пару минут Катрин вполне убедила зрителей, что бывшая купчиха весьма оголодала. От обеда хозяев беженке досталась остатки фасоли, смешанной с тушеной рыбой. Острый соус был замечательно вкусен. Порция оказалась скромной, но лучше, чем ничего. Катрин благодушно подумала, что черноволосая девчонка готовит неплохо. Остается надеяться, что отравить гостью у Эрраты духа не хватит. Пусть малышка потерпит. Гостья видов ни на хозяина, ни на эту виллу озерную-дурацкую не имеет. Корабль берем и отчаливаем.

Лучше отдали бы эту яхту сразу, а то придется нервы друг другу портить. Неизвестно, как хозяин, а эта троица - вполне нормальные люди. Эррата, правда, малость с придурью. Но это по малолетству. Ревность у нее, у соплюшки. Хотя, возможно, это у нее от имени. Эррата , - надо же. И кто здесь такой латинист увлеченный?

– Цензор!

Катрин, выскребающая остатки фасоли, чуть не подавилась. Хозяин появился эффектно. Даже слишком - еще чуть-чуть, и гостья бы обкашляла всю залу.

Охрана стояла на ногах, преданно пожирая глазами начальство. В дверях кухни материализовалась Эррата. Эта смотрела на господина с обожанием и истовой надеждой.

Посмотреть было на что. Катрин не могла вспомнить, чтобы видела столь красивого мужчину. Разве что на отфильтрованных компьютерными ухищрениями рекламных фотографиях.

Высокий. Широкоплечий, узкобедрый. Просторная, безупречно чистая одежда подчеркивает идеальную фигуру. Руки сильные и потрясающе пропорциональные. Аристократически тонкие и правильные черты лица. Взыскательный, даже суровый, взгляд черных глаз. Короткие темные волосы. И самое шокирующее - темная, цвета орехового дерева кожа. Светлая одежда замечательно оттеняет лоск необычной шкуры красавца.

Катрин за свою бурную жизнь частенько общалась с представителями самых разных рас и этносов. Чего уж там - довольно часто и без предрассудков делила с ними ложе, не отступая от проверенных интернационалистических лозунгов политического руководства Рабоче-крестьянской Красной Армии. Собственно, межрасовые забавы еще до армейской службы начались. Да что сейчас вспоминать - этот тип, хозяин виллы на Тихой, ни в какие большие и малые расовые систематизации не укладывался. Не бывает среднеевропейского варианта со столь смуглой кожей и такими длинными правильными ногами. И таким безупречным лицом. Ой, он не настоящий!

Стоп. Ты, вообще-то, личность нетрадиционная, причем обремененная немаленькой семьей. Головой должна думать, а не тем самым местом.

Катрин выпорхнула из-за стола и, проклиная себя за то, что вытирать рот теперь неуместно, грациозно бухнулась на колени.

– Милорд, к милости вашей взываю! Ибо одинока и беззащитна. Страшную утрату претерпела. Не обидьте одинокую женщину.

Теперь бы лбом в пол бахнуться, в лучших холопских традициях. Сколько себя готовила, чтобы норов свой проклятый переломить, на коленях стоять, в ногах валятся. Только сейчас челом бить - неэротично получится. Разве что если задницей к хозяину повернуться.

Скрывая приступ ярости и стыда, Катрин подняла молитвенно сложенные руки к лицу, заодно стерла с губ остатки соуса.

– Слез я не терплю, - величественно молвил ореховокожий бог, - запомни это, Кэтти. И не называй меня милордом.

– Да, хозяин. Но...

– Меня зовут - Доклетиан Кассий де Сильва. И титул мой - цензор-преторианец, отшельник и маг. Не рыдай дитя, - если ты искренна, тебе нечего опасаться.

Катрин душила странная смесь злобы и истерического смеха. Цензор, значит, преторианец? Доклетиан. А Цезаря, Бонапартия и Гендальфа отчего к титулу не прицепил? И так никто из смертных запомнить не может? Манекен юродивый.