Вернуться или вернуть?
Шрифт:
Еще одну бабушкину сестру тоже убили охранники колхозного сада. Зачем она шла через тот сад, я не задавался раньше вопросом. Меня всегда возмущало, что за пару яблок могли убить. Безусловно, бабушка не договаривала, что могли ещё сделать крепкие сторожа с девушкой. Потом ее сбросили в пустой колодец, на дне которого лежала старая борона. Девушка, упав на борону, умерла от ран и кровопотери. Представьте себе, что я слушал эту историю, будучи пионером. Не верил совершенно. "Бабушка! Не может такого быть!" — доказывал я. Ну как же, у нас же комсомол и партия совсем о другом талдычат. А то, что насильно загоняли в колхоз, так это несознательных элементов.
Бабушкины родители в колхоз категорически отказывались вступать. Верующими были, комсомольцев на дух не переносили, особенно когда те выгребли у них все до последнего зернышка. Голод на Кубани 1932-33 годов был искусственно создан. Еду получали только те, кто работал в колхозах, и то один раз в день в обед. Бабушке каким-то образом удалось устроиться поварихой. Бегала подкармливать родителей из того скудного пайка, что имела сама. Родители уже не вставали, лежали опухшие. Кормить приходилось с рук. Больше всего бабушка горевала, что комсомольцы, шарившие по домам, унесли чугунок с кашей, который бабушка оставила в печке. Оказывается, была такая директива свыше — изымать продукты вместе с посудой.
Помню ещё одну страшную историю тех лет — когда за бабушкой погнались двое мужиков с топорами. Не знаю, насколько правда, что это были людоеды. Собак, кошек и даже крыс сожрали быстро. И ходили слухи о тех, кто питался человечиной. У меня эта история про людоедов всегда вызывала недоверие. Ну вдруг это мужики просто хотели спросить: "Не подскажете, как пройти в библиотеку?" Угу. С топорами.
Из станичников пережили голод тридцатых годов меньше половины. Даже если родители шли в колхоз, то кормили обедом только того, кто работал. Детям и старикам, сидевшим дома, еды не полагалось. В советские времена это было заменено красивой фразой о перегибах на местах.
Потому сейчас я работал и прогрессорствовал в этой реальности, чтобы в будущем подобных перегибов не было. Как и самих колхозов с коммунистами.
В Петербурге было прохладно и дождливо. Володька своей загорелой и цветущей моськой резко выделялся на фоне горожан. Николай Васильевич недовольно скривился при виде "плебейского" цвета лица у сына. Нужно будет заняться витаминами и конкретно витамином D. Вере, конечно, дел и без этого хватает, но пусть не синтезирует, а только метод доступно опишет. Давно пора просвещать народ, что пудра и зонтик от солнца не самые полезные вещи в нашем климате. Сам император игнорирует любые козырьки. Даже у моряков моду на бескозырки ввел. Ходит "лицом загорает". А профессор увидел смуглого сына и скривился.
Долго беседовать мне было некогда. Пообещал, что зайду в ближайшие дни, и поспешил к Сереге. Багаж уже доставили без меня. У Сереги был полный аврал. Шел монтаж оборудования кузнечного цеха, что-то еще делалось. Он упомянул только о проблеме с собственным магазином на территории.
— Пришлось пекарню строить, — пожаловался Серега. — Хотел как лучше, а получилось всё через одно место. Устин твоё зерно на мельницу отвозил, потом в магазине продавал муку. Как я и приказывал, цены не завышал. Так эти работяги быстро смекнули, все выгребли и перепродали. А потом самим пришлось задорого покупать хлеб за пределами завода.
— Вот поставишь пекарню, а не начнут хлебом торговать? — усомнился я в разумности идеи.
— Не… теперь хлеб только для столовой будет. Обеды сделаю бесплатными. Овощи пойдут по той цене, что и на рынке в городе. Больше ничего в магазине не станем продавать.
Так что проблем и у Сереги хватало. Я быстро пересказал новости. Обсудили нашего "киллера". В письмах я намеками сообщил Сереге о том, как один наш хороший знакомый, бросив все дела, тайком приехал в Петербург. А затем хорошее ружьё в Неве утопил.
— Что сделано, то сделано, — резюмировал Сергей. — Теперь будем плясать от того, что есть. У нас появились неплохие завязки среди медиков.
С господами Афанасьевым и Романовским я встретился через день. С Афанасьевым мы подробно обсудили черновик моей статьи. Он сильно удивился, что такое могло прийти в голову провинциальному промышленнику. Пообещал подтвердить или опровергнуть мои наблюдения по поводу никотина более тщательными исследованиями.
Романовский был менее сдержан в эмоциях. Только что по потолку не бегал от восторга. Рвался сам поехать в Екатеринодар. То готов был бросить всё и принять участие в исследовании препарата, то, напротив, требовал телеграфировать и вызвать близнецов с Верой Степановной в Петербург. Еле угомонил его, напомнив, что случилось, когда народ распробовал стрептоцид. А тут еще круче.
Сейчас никто в мире не лечит туберкулез. Приостанавливают, заглушают, но не излечивают до конца. Лучше пока придержать изобретение препарата в секрете. Насчет последнего я повторил несколько раз. Мы бы и сами молчали до последнего, но нам нужен свидетель того, что исследования велись "долго и кропотливо". Уверен, что в научных кругах слух всё равно пройдет. С господином Романовским договорились, что первую пробную партию лекарства ему пришлют для исследований. Угу. Бежим и спотыкаемся. Как только патент на руки получим, так всегда пожалуйста, а это не раньше зимы. А в Европе и Америке еще позже.
С Серегой я обсудил ближайшие события — те, что мы могли еще использовать из своих файлов. Про будущее императорской семьи уже ничего нельзя предсказать. Михаил объявлен наследником. Но это только потому, что у Георгия уже обнаружен туберкулез. Как и что случится, если средний царский сын излечится, оставалось только гадать.
Еще я узнал новость, что, оказывается, Вера Степановна оформила привилегию на изониазид не на себя, а на близнецов и меня. Кажется, первый опыт "раздачи пряников" она учла. То, что я никаким боком к этому препарату непричастен, роли не играло. Придется съездить в Крымскую. Хотя бы для вида позаглядывать в микроскоп и вникнуть в тему. А то спросит кто, а я совсем нуб.
Вера Степановна тоже так считала. Стоило мне вернуться в Екатеринодар, как она потребовала, чтобы я приехал в Крымскую. Я не сильно и возражал. Самому давно хотелось посмотреть, что там наворотили.
А настроили они много чего. От станицы Крымской осталось одно название. Теперь это был поселок городского типа. По крайней мере, я в этом времени таких станиц не видел. Дороги с бордюрами засыпаны не то обычным гравием, не то тем полезным минералом, который для производства дизельного топлива предназначен. Забыл, как он называется. В общем, не грунтовка. Грязи, соответственно, нет.