Вернуться
Шрифт:
— Я видела гораздо более злых людей, — пробормотала Катрин.
— Для купеческой жены ты слишком самоуверенна.
— Муж не отпускал меня от себя. У него было много деловых партнеров. Я слушала их рассказы. Я знаю как жестока жизнь.
— Вижу, ты умеешь лгать. Какую жизнь ты вела в действительности?
— Если милорду Цензору-Преторианцу будет угодно, то я расскажу о своей жизни с самого рождения. (И зваться тебе — Шахерезадой).
— Потом. Может быть, — хозяин резко наклонился в кресле. – Ответь мне, — о чем ты разговаривала с моими людьми?
Катрин заморгала:
— Стражники объясняли
— Только по делу. Пустой болтовни я не потерплю, — после краткой паузы объявил Цензор. Лицо его было таким надменным и ледяным, что Катрин, никогда не уважавшая музу Мельпомену [2] , чуть не хихикнула. Ой, умри все живое! Что там короли и лорды благородные, — то сам цезарь многомудрый. Уж не впало ли его святейшество в грех ревности? Следил, но не расслышал, да? Маг с электронными оком, но без всеслышащих ушей? Прелесть какая.
2
Мельпомена – муза покровительница театральной трагедии.
— Кто ты? – резко и приглушенно спросил хозяин. – У тебя нездешние глаза. Ты красива, распутна, лжива. Что тебя привело в мой дом?
— Неудача, — прошептала Катрин, глядя в глаза хозяину. – Мне не повезло, милорд. Я потеряла все, что у меня было. Кем бы я ни была в прошлом, — я ваша раба. Я лучше маленькой Эрраты. Много лучше. Пусть господин поверит.
Хозяин молчал. В его глазах Катрин видела желание. Разве сомнения в искренности крепкогрудой наложницы нагнали бессонницу на великого мага? Хочет. От похоти глупеют все мужчины, даже цензоры-преторианцы. Женщинам похоть, впрочем, тоже ума не прибавляет.
Хозяин молчал, но колено его чуть заметно дрогнуло.
Ползи, падшая женщина.
"По-крайней мере, ноги у него чистые, — подумала Катрин, прикасаясь губами к пальцам смуглых ног.
Цензор задышал чаще. Выдавил из себя:
— Подними голову.
Катрин подставила лицо. Маска знакомо легла на лоб и щеки, стала второй кожей. Цензор поспешно отвел руки, тут же тихо ахнул.
— Ты… ты совсем не знаешь стыда. Ты животное.
— Я не виновата, милорд. Такой меня сделали, — прошептала Катрин и провела кончиком языка по гладкой щиколотке.
— Он.… Твой муж, твой растлитель… что он от тебя требовал?
— Все, — едва слышно мяукнула Катрин. – Все что ему в голову приходило.
Ласкала…
Маг и чародей крепче вцепился в спасительное кресло.
"Заспиртовать бы. Ох, у меня сейчас совсем крыша поедет" – подумала наложница, продолжая
"Зверь" оказался реликтовым. Нет, не размерами. Катрин приходилось видать экземпляры и покрупнее, причем, так сказать, вживую. Но этот был идеален. Пропорции будто все конструкторское бюро "Боинга" рассчитывало. И насчет идеального покрытия постарались. Просто "стелс" биотехнологий. Вершина фаллической революции. Взведенная, готовая к взлету. И "подвесное вооружение"… Бывают смуглые апельсины? О боги!
Бесстыдно распятый Цензор завопил от блаженного напряжения, страстная на
Конвульсии, беспорядочные движения локтями и бедрами, глухие удары по креслу, — Доклетиан Кассий де Сильва выгибался в сильнейшем оргазме…
—
— Да, милорд, — пробормотала Катрин. В висках дребезжащим набатом стучал пульс. Бедра не просто ныли, — мучительно и остро болели. – Прикажите идти спать? – она совершенно ясно представила, что на ноги встать не удастся, придется выползать на четвереньках. Впрочем, это его не удивит. Чего еще ждать от похотливой самки?
— Ты испорченное существо. Испорченное до мозга костей, — прошептал Цензор. – Не пытайся меня уверить, что тебя развратил муж. Ты бесстыдна от природы.
— Да, милорд, — Катрин с вызовом взглянула на хозяина и облизнулась.
Цензор вскочил с кресла. Катрин, в голове которой все порядком спуталось, упала на локоть, готовясь встречным ударом сломать колено смуглому ангелу. Мужчина рухнул рядом, порывисто запустил руку в светлые волосы, отвел их с лица любовницы.
— Почему?! Почему не умоляешь взять тебя в постель? Разве ты не хочешь меня? Разве тебе не нужна моя ласка? Ты так же страстна, как и испорчена. Я чувствую твою дрожь, твою жажду. Почему ты меня не умоляешь?
— Потому что вы и так не отпустите меня, — прошептала, понявшая все Катрин. – Я развлеку вас в постели. Вам обязательно понравится.
— Ведьма, — смуглые чувствительные пальцы сомкнулись на горле, но Катрин знала, что душить ее не будут. – Ведьма. Искусительница. Я хочу тебя еще. В тебе есть нечеловеческая кровь?
— Не знаю, — прошептала Катрин, неистовым усилием воли, позволяя давящим пальцам оставаться на своем горле. – Милорд, желает, чтобы я его раздела? Здесь ведь никого нет. Ночью стесняться некого.
Цензор вскинул наложницу на ноги. Катрин снова заставила себя быть слабой. Зашелестела, срываясь с колец, штора и в следующий миг молодая женщина оказалась лежащей лицом в подушку.
—Я возьму тебя еще, — скрипнул зубами хозяин. – Возьму, так как тебе нравится, — как суку. Животное, дикое животное…
Раздевать, ни сук, ни женщин, маг и волшебник не умел. По звукам рвущейся ткани Катрин поняла, что утром придется повозиться с починкой юбки. С покорной обнаженной плотью Цензор обходился куда опытнее, — Катрин ахнула. Потом она ахала и стонала, почти не притворяясь. На нее мощно и неутомимо наезжает бронепоезд. Быть пьяной и безвольной Анной Карениной, быть Ариадной застигнутой Минотавром, оказалось болезненно сладко.
— Хозяин очень сильный, — сказала Катрин. — Ну, истинный маг. Если бы маги еще питались, как все люди, конец света бы наступил. Все сожрали бы те колдуны великие.
Эрго хмыкнул. Шикать на двусмысленные замечания новой хозяйской фаворитки он устал, но и комментировать рискованные слова опасался. Дикси вообще предпочитал хранить гробовое молчание.
Обитатели виллы Тихой сидели на кухне. Обед приходилось готовить сообща. Прошло уже два дня, но Катрин приступить к полноценному исполнению обязанностей кухарки не могла по объективным причинам. Глаза слипались.