Вернувшиеся
Шрифт:
Когда Фред промолчал, она вошла в магазин — самой быстрой походкой, — намереваясь затеряться среди тесно расположенных стеллажей. Мужчины снова начали сплетничать и планировать бунтарские действия. Какое-то время Фред Грин смотрел на дверь, за которой она скрылась. Затем он медленно встал и спустился по ступеням крыльца. Его ожидало одно важное дело.
На обратном пути Люсиль размышляла о том, что подталкивало людей к противостоянию с «вернувшимися». Она благодарила Бога за милость и терпение, которые Он дал ей, чтобы пройти через все испытания. Она была благодарна Ему за то, что Он направил семью Уилсонов к ее порогу в час их нужды — и в час нужды
Выехав из Аркадии, грузовик помчался по шоссе мимо полей и деревьев. Однажды они с Харольдом решили переехать в город, но перед самым рождением Джейкоба отказались от этой идеи. Им было милее жить втроем за пределами шумного мира — даже если от него их отделяло несколько полей и рощ.
Когда она подъехала к дому, ее поразил вид лужайки, истерзанной колесами военных машин. Отпечатки солдатских сапог вели к крыльцу. Передняя дверь была сорвана с петель. На веранде и в прихожей виднелись грязные следы. Люсиль остановила старый грузовик под дубом. Двигатель работал, рядом на сиденье лежали пакеты с продуктами, по ее щекам лились горькие слезы.
— Где Ты был? — спросила она ломающимся голосом, прекрасно понимая, что ее мог слышать только Бог.
Самуэль родился и вырос в Аркадии. Здесь же он научился молиться и позже умер. Теперь он снова вернулся в любимый город и поразился тому, как тот сильно изменился. Его маленькая Аркадия больше не была свободной и вольной. Раньше редкие путешественники проезжали через город без остановок, имея лишь несколько мгновений на осмотр домов и местных достопримечательностей. Старые здания. Один магазин. Две заправки и два светофора. Территория дерева, земли и оловянной посуды. Провинциальное место, где люди, казалось, рождались в лесах, примыкавших к широким полям.
Теперь Аркадия не была транзитным пунктом. Она превратилась в конкретное место назначения: в концентрационный лагерь. Через проволочное ограждение Самуэль мог видеть восточную часть города. Неподалеку возвышалась церковь — молчаливая и неподвижная под твердью небесной. Некогда гладкое и ровное шоссе, проходившее через центр Аркадии, было разбито тяжелым транспортом. Каждый день по нему проезжали бульдозеры, грузовики и экскаваторы. Легковых машин почти не было.
Люди Аркадии перестали считать себя местными жителями, размышлял Самуэль. Они потеряли свой город, став туристами на родной земле. Их размеренная повседневная жизнь наполнилась неопределенностью. При любой возможности они собирались вместе, хотя и не так, как, по слухам, делали иногда «вернувшиеся». Они просто стояли, осматривая мир вокруг себя, и их лица хмурились от мрачного смущения.
Однако даже их пастор, при всей его вере и знании Бога, не понимал происходящего. Самуэль обращался к нему в поисках Слова — в поисках покоя и объяснения того, что происходило с миром. Но пастор тоже изменился. Самуэль помнил его совершенно другим. Да, священник по-прежнему был крупным мужчиной — человеком-горой, — но его наполняла странная отрешенность. Казалось, что он постоянно думал о чем-то ином.
Однажды они стояли у порога церкви, говоря о «вернувшихся» — о том, что территория школы уже не вмещала арестантов. К сожалению, их продолжали привозить в Аркадию. Похоже, власти намечали расширение лагеря. Мимо них проехали два автобуса. «Вернувшиеся» с любопытством выглядывали из окон, интересуясь новым местом, в котором они оказались. Пастор Питерс внимательно рассматривал их лица.
— Что, если она тоже там? — спросил он после паузы, игнорируя тему беседы.
— Кто? — уточнил Самуэль.
Пастор промолчал, как будто его вопрос был адресован не собеседнику.
Да, Аркадия изменилась, подумал Самуэль. Город, отсеченный от мира блокпостами и бетонными стенами, все больше походил на тюремную крепость. Куда ни глянь, везде были солдаты. А прежний город, в котором он вырос, всегда казался открытым в любом направлении. Он сливался с сельской местностью и вызывал неописуемое чувство покоя. Теперь тут все стало другим.
Уходя от лагерной ограды, Самуэль прижимал к груди Библию. Аркадия и ее территория внутри бетонных стен подверглась насильственному изменению. Этот город уже не мог вернуться к прошлому существованию.
Глава 13
Сообщалось, что ранее мертвый известный скульптор был найден наконец в Бразилии. С момента его исчезновения прошло лишь несколько недель, и вот мировая общественность узнала всю подноготную этой пикантной истории. Оказывается, он женился на женщине бальзаковского возраста — пятьдесят с чем-то лет, ни меньше ни больше! В прошлом она была причастна к популяризации его творчества. В принципе сделала имя Ридо известным всему миру. И вот теперь они свили себе маленькое гнездышко.
Когда его нашли, Джин Ридо не дал никаких объяснений о причинах своего исчезновения. Но это не охладило представителей прессы. Маленький дом — почти хижина на окраине Рио, в которой они пытались скрыться от мира — был окружен репортерами и частными детективами. Чуть позже прибыли солдаты. Ридо и его жена оставались там почти неделю, и каждый день около их дома собирались толпы людей и кордоны полиции. Вскоре одних стало больше, чем других, и влюбленную пару пришлось вывезти из города. Тогда начался стихийный бунт. Родственники «вернувшихся» столкнулись с «защитниками истинно живых». Сотни человек погибли. Виной тому было соблазнение Джина Ридо и потенциал его искусства.
Если верить сводкам новостей, эти столкновения продолжились в других городах мира. Много жертв было вызвано ужасной паникой, когда люди, убегая от полицейских, давили друг друга на улицах и площадях. Другие погибли от гранат и пуль блюстителей закона.
После того как Ридо и его жену вывезли из Рио-де-Жанейро — по требованию французского правительства, визжавшего об их возвращении, — волнения немного успокоились. Еще через несколько дней после всеобщего безумия у жены Жана случился апоплексический удар. Она впала в кому, и мировая пресса подняла новую шумиху о ее загадочной и нераскрытой роли, о новом шедевре французского скульптора, в котором тот рассказал нечто секретное о жизни после смерти.
Хотя в тот момент Джин Ридо хотел лишь одного: быть рядом с женщиной, которую он преданно любил.
Пастор и его миниатюрная жена сидели по разным краям кушетки и смотрели телевизор. В промежутке между ними могла бы разместиться еще одна взрослая персона. Священник пил кофе и время от времени постукивал ложечкой о керамику. Его жена сидела, выпрямив спину, подсунув маленькие ножки под себя и скромно сложив руки на коленях. Она выглядела очень красивой и напоминала кошку. Иногда, сама не зная почему, она приподнимала руку и приглаживала свои волосы.