Верняк

Пратер Ричард Скотт

Нет, я никуда не ушел. Я просто стоял. Чувствуя злость и досаду. Чувствуя себя потерпевшим поражение. В который уже раз. Я снова похлопал себя по бедрам.

Потом, чуть было не впав в панику окончательно, я ткнул негнущимся указательным пальцем в бочкообразную старую ведьму и мрачно сказал:

– Не произносите больше ваших лживых слов, слышите? Если вы еще раз скажете, что я воображаю себя петухом...

– Видите? – сказала тупая толстуха, глядя снизу вверх на Сайнару. – Вы его слышали? Он снова начинает

свои штучки, мисс Лэйн. Теперь вы мне верите, ведь верите?

– Конечно, я вам верю, миссис Гернбаттс, – сказала Сайнара сочувственно. – Он все время это делает.

Потом она выпроводила старуху, говоря:

– Искренне благодарю вас, миссис Гернбаттс, за ваш щедрый дар "Путеводителю по звездам". Мы высоко ценим это. И я крайне сожалею, что так случилось.

Потом она закрыла дверь, прошла к письменному столу мимо меня, не проронив ни слова и не бросив ни единого взгляда, села, взяла альбом, раскрыла его и с нескрываемым интересом погрузилась в чтение.

– О'кей, – сказал я. – Так вы сердитесь? Вы имеете на это полное право. Но, поверьте, я тоже испытал не самые лучшие минуты в своей жизни. Однако, мисс Лэйн, несмотря на полученную мною серьезную психическую травму, я прошу у вас прощения. Искренне. Я прошу прощения, я сделал это уже дважды. О'кей?

Ни звука в ответ.

– Я смиренно прошу прощения. – Я оторвал одну ногу от пола и согнул ее. – Видите? Я преклоняю пред вами свое колено. Это знак моего смирения.

Снова ни звука.

Я подошел к ее письменному столу и заглянул в альбом, который она продолжала изучать. Мой взгляд уперся в три концентрических круга, больший из которых занимал почти всю страницу. Полдюжины черных линий пересекали эти кольца, сходясь в центре и рассекая каждое из колец на дюжину равных отрезков. Все это, на мой взгляд, напоминало уже нарезанный именинный пирог.

Множество странных маленьких значков было вписано от руки, казалось, в беспорядке, чернилами трех разных цветов. Ими были покрыты несколько сегментов бумажного пирога.

– О, какой натюрморт. Вино, закуски. Закуски, правда, подпорчены, но не беда.

Через минуту я сказал:

– Мисс Лэйн, спрашиваю в последний раз, что я вам говорил до наступления Армагеддона?

Наконец она смилостивилась и взглянула на меня:

– Что же вы говорили миссис Гернбаттс?

– Совсем не то, что она вообразила. Я предпочел бы ничего ей не говорить. – Я покачал головой. – Я предпочел бы никогда ничего не слышать о ней.

– Она сказала, что вы делали ей какие-то странные намеки.

– Забудьте об этом, ладно? Видите ли, это ваша чертова ошибка, это вы, мисс Лэйн... могу я называть вас Сайнарой? Ну хорошо... это вы надоумили меня показать себя человеком культурным, и я поддался и совершил этот дурацкий фортель, потому что как раз в тот момент я созерцал вашу удаляющуюся

фигуру и ваш роскошный... ах, простите... Забудьте об этом, вычеркните это. Я просто старался быть любезным с миссис Гернбаттс... Это смешно, не так ли? Если бы здесь сидела какая-нибудь крошка, я не стал бы так себя вести...

– Право же, я очень занята, мистер Скотт. Если бы вы потрудились согласовать свой визит со мной...

– Да что вы? В своем ли вы уме? Согласовывать свидание, проходить через всю эту рутину? Кроме того, у меня всего несколько вопросов к вам, мисс Лэйн. Могу я называть вас...

Она снова перебила меня, говоря, что у нее масса дел, а времени уже больше пяти часов, и что она должна взять домой две карты и поработать над ними и что-то еще. Наконец я сам перебил ее:

– Дайте мне последний шанс. Ведь вы дали бы его и собаке. Разве нет? Так пусть я буду собакой. А вы – миссис Гернбаттс.

Я умоляюще сложил на груди руки.

– По крайней мере попытайтесь. По крайней мере попытайтесь найти в себе хоть каплю жалости ко мне, позвольте воспроизвести свое преступление. Готовы? О'кей! Считайте, что мы на пять минут вернулись в прошлое... Итак, я стою с разинутым ртом, смотрю, как вы уходите, и в сердце моем звучит песня. Поняли?

– Не верю.

Она, вероятно, позволила себе эти слова потому, что я был уже на полпути к двери. Потом я вышел в коридор, слегка постучал, открыл ее и вошел, улыбаясь, улыбаясь, еще раз улыбаясь, и двинулся к ней, к угрожающей миссис Гернбаттс.

– Привет! Так вы здесь, редкостная красавица, – сказал я. – Мое имя Шелл Скотт. Итак, вот я здесь, меня сюда послали спросить вас, где звезды. Меня послала танцовщица стриптиза, совершенно одетая, которая сейчас собирается, насколько я могу судить – а я неплохой судья в этом вопросе, – начать свой танец прямо здесь, на стартовой дорожке вот в этом холле. Да, ведь вы хотите знать, когда я родился, верно? Хорошо, я скажу вам...

Далее я изложил все рутинные данные, касавшиеся месяца, дня и все прочее, что было связано с моим рождением, и все, что я изложил миссис Гернбаттс, только еще хуже, хотя кое-что из этого, по-видимому, показалось довольно смешным Сайнаре Лэйн, потому что к концу моего рассказа она уже смеялась. Тихо, но смеялась.

Когда представление закончилось, мисс Лэйн взглянула на записи, которые она делала в процессе моего рассказа, а потом на меня, все еще улыбаясь.

– Теперь понятно, почему миссис Гернбаттс восприняла вас без излишней радости... – И Сайнара снова начала смеяться и даже слегка фыркнула, деликатно фыркнула, это было очень милое и тихое фырканье. Потом последовал глубокий вздох.

– Хорошо, мистер Скотт, мы оба просим друг у друга прощения, хотя вы больше, чем я.

– Конечно. Называйте меня...