Верняк
Шрифт:
Джиппи так нервничал, что начал заикаться.
– Успокойтесь, Джиппи, что может произойти? А вот возьмите да позвоните Трапмэну, попугайте его, пусть получит свое, хотя бы часть. Сыграйте, так сказать, поэтическую роль возмездия. Один-два куплета, и хватит.
– Я так нервничаю! Он, черт возьми, сразу поймет, что его на пушку берут!
– Не поймет. И какая разница в конце концов? Так или иначе, а я До него доберусь. Справедливость на вашей стороне, а время выбрано – лучше некуда. Он уже и так выбит из седла.
Джиппи почесал под подбородком, с силой потер свой большой нос. Действительно,
– Не могу. Это просто выше моих сил.
Была уже четверть девятого вечера, и я разговаривал с Джиппи добрых пять минут. Как только я вошел, он показал мне газету с фотографией Бена Риддла, того самого, которого я видел в морге с маленьким отверстием, проделанным в его груди, а также в спортивной гавайской рубашке, как раз напротив сердца. Около тела не было найдено пиджака, но при нем оказался бумажник, а в нем документы.
Джиппи и я были одни в палате. Одри наконец ушла на несколько часов домой поспать в собственной постели, а он сидел, опираясь на несколько подушек, и выглядел совсем неплохо для человека, который только вчера вечером без чувств валялся на газоне с дыркой в животе. У него был хороший цвет лица, а голос звучный, даже когда он заикался.
Я сказал:
– Возможно, сегодня вы уже не сможете до него дозвониться, но все-таки попробуйте. Шансы есть, и неплохие – пятьдесят на пятьдесят. Попытайтесь, а? Вдруг повезет. Это дало бы мне большое преимущество. Дело в том, Джиппи, что мне он не поверит, но, если ему позвоните вы и скажете, что готовы продать свою долю в скважине или что-нибудь еще – эта часть вашего разговора не так важна, – он поверит. От вас он это примет. В конце концов, это ведь я собираюсь увидеться с сукиным сыном.
– Ддда, черт возьми. Я зззнаю, черт побери.
То, что я сказал Джиппи о себе, было почти правдой. Если бы все шло хорошо, Трапмэн и я оказались бы лицом к лицу прежде, чем истекли бы следующие полчаса. И возможно, между нами был бы пистолет. Его пистолет. И что бы тогда ни случилось, я ощущал нетерпеливое желание поставить точку немедленно. Потому и пытался убедить Джиппи.
– Может, перестанете забавляться со своим носом? – спросил я. – И сделаете что-нибудь полезное?
Он отпустил свой впечатляющий нос, покачал головой и уставился на меня с таким видом, будто бы с удовольствием врезал бы мне по моему собственному. Вот только бы выбраться из постели. "Сегодня в Джиппи немного больше боевого задора, – подумал я. – Ненамного, но все же".
Поэтому я сказал, возможно, язвительно:
– Джиппи, ваша дама – эксперт по звездному сиянию и тому подобным вещам, в которую вы, как сами заявили, свято верите, Сайнара Лэйн – говорит, что в течение нескольких лет Сатурн всячески вредил вашей Луне или чему-то еще, но теперь, кажется, эта полоса прошла. У вас появляется шанс оказаться на коне. И начать свое восхождение к успеху. Если вы, конечно, имеете намерение использовать этот шанс – так, для разнообразия.
– Да, она говорила мне, – сказал он и начал было цитировать
– Если все это правда насчет счастливой полосы, и звезды готовы пойти вам навстречу, то, наверное, полагая, что и вы не будете просто сидеть и ждать, когда удача сама прыгнет к вам в руки.
– Ну, это не совсем то...
– Джиппи, если вы когда-нибудь начнете восхождение на вершину, то сейчас как раз то время, когда следует брать быка за рога, а не плестись за ним. Довольно ему забрасывать вас навозом!
– О, черт возьми, это слишком...
– Слушайте, может быть, у нас еще нет достаточных доказательств, но ведь вы-то убеждены, вам доказывать не надо, что Трапмэн все время надувает вас, как только вы повернетесь к нему спиной. И единственное, что вы делаете в ответ – начинаете кричать об этом. Но покричите день – и успокоитесь.
– Молчите, вы, я слышать не хочу об этом ублюдке!..
– Молодец, малыш! Все, что вы должны сделать, это помочь Трапмэну подставиться. И не надо ничего выдумывать, надо только воспользоваться случаем, и петля сама затянется на его шее. Но если у вас не хватает храбрости поднять телефонную трубку и позвонить ему, как один светский человек другому, то и черт с ним.
Джиппи снова принялся пожирать меня глазами, но молча, он просто буравил меня взглядом, и взгляд этот был не слишком доброжелательным. В нем была даже здоровая злость.
По-видимому, я на все сто процентов овладел его вниманием и потому уверенно продолжал:
– Готов поставить пятьдесят долларов против четырех клочков, оставшихся от вашего великолепного чека, что именно Трапмэн проделал дырку в вашем брюхе! Или поручил это кому-то другому.
Напряженный и пламенный взгляд не изменился, но теперь он был направлен куда-то мимо меня, а я закончил:
– И не убеждайте меня, что это не вы лежите здесь и сосете суп через соломинку! И что при этом вы думаете совсем не то же, что я!
Пять секунд спустя я встал:
– Ладно, черт с ним. Скоро увидимся, Джиппи. Я сам это сделаю.
– Сядьте. Я позвоню этому сукину сыну. При вас.
Конечно, его речь не была похожа на речь профессионального шантажиста. Слова были такие, какими должны были быть, но без должного выражения. По правде говоря, тон его был чересчур мягким, даже извиняющимся, но он это сделал. И притом не заикался!
"Моторизованный дом" Девина Моррейна – его "CMG" – был припаркован на улице рядом со зданием госпиталя, как мы уговаривались, но сам Дев тоже был тут, на пассажирском сиденье, а об этом мы не договаривались.
– Что вы, черт возьми, здесь делаете? – спросил я его, скользнув на водительское место.
– Катаюсь, детектив, – ответил он бодро.
– Черта с два, катаетесь.
– Ну, пошло-поехало!.. Ведь это мой "ящик". Не говоря уже о том, что это единственный на свете магносонантный холаселектор.
– Но начинка-то убрана. Надеюсь, что убрана?
– Уж в это можете поверить. Такому, как вы, я позволил бы разъезжать только с коробкой от моего ненаглядного прибора!
– Тогда едем. А то я уже опаздываю на деловое свидание с одним парнем, которому не терпится меня ухлопать.