Верные друзья

Галич Александр Аркадьевич

Чижов мгновенно сбрасывает рубашку, брюки, ботинки и бросается в реку.

Несколько секунд слышны только затихающие перекаты грома, шум дождя, всплески воды. Затем доносится задыхающийся голос Чижова:

– Да ты не отбивайся... О, черт! Слушай, погоди, погоди...

Всплески воды становятся громче.

Лапин и Нестратов, мешая друг другу, вместе с появившимся Чижовым втаскивают на плот, видимо, потерявшего сознание худощавого загорелого паренька в спортивных трусах.

Чижов,

приплясывая от возбуждения, объясняет:

– Я его по голове стукнул - сопротивлялся... Мог сам утонуть и меня утопить. Ничего, сейчас очнется.

Друзья, захлопотавшись над бесчувственным пареньком, не замечают, как из темноты, из дождя, к правому борту плота подходит лодка. В ней несколько едва различимых человеческих фигур.

Неприязненный голос спрашивает:

– Что здесь происходит?

Паренек, очнувшись, вскакивает, расталкивает друзей, кричит:

– Иван Кондратьевич! Я здесь, Иван Кондратьевич, на плоту! Меня какой-то псих утопить хотел!

– Что-о-о?!
– высокий человек в лодке приподнимается, освещает фонарем оторопевших Лапина, Чижова и Нестратова.
– Кто такие?

– Мы... Мы из Москвы...
– путается Нестратов.
– Думали, человек тонет. И мы...

– Да вы понимаете, что наделали? У нас тренировочный заплыв на побитие рекорда дальности в трудных условиях. Мы эту грозу целый месяц ждем, а вы пловца с дистанции снимаете?!

Паренек свирепо кричит:

– Он меня, леший, кулаком по башке стукнул, а то бы я ему показал!

Кто-то из людей в лодке спрашивает:

– Ты дальше-то плыть сможешь? Отдышался?

– Поплыву, - говорит паренек.
– Я поплыву, Иван Кондратьевич, ладно? Будем отсюда считать дистанцию. Можно, Иван Кондратьевич?

– Ну, плыви.

Паренек, даже не поглядев на Лапина, Чижова и Нестратова, делает глубокий вздох, взмахивает руками и бросается в воду. Еще мгновение - и лодка и пловец скрываются за сплошной стеной дождя.

Лапин хохочет:

– Ай, Чижик! Не везет человеку... Совсем уже была в руках медаль за спасение утопающего, и вот - на тебе!

Сконфуженный Чижов подбирает брюки, рубашку, долго шарит руками по мокрым доскам плота, бормочет:

– А где же ботинки? Братцы, куда вы мои ботиночки задевали? Где мои ботиночки?

– Они утонули, - хмуро сообщает Нестратов.

– То есть как "утонули"?

– А вот когда мы этого "утопленника" втаскивали, ты их сам и столкнул.

– Братцы!
– Чижов патетически воздевает руки к небу.
– Я ж в одних ботинках поехал, у меня ж нет других... И домашние туфли я забыл. Караул, братцы!

– Ничего, Борис, - философски замечает Лапин, - ты потерял ботинки, но зато спас человека.

Снова прорезает небо от края и до края яркая вспышка молнии, гремит гром.

– Ревела буря, гром гремел, во мраке молнии блистали!
– с удовольствием говорит Лапин.
– Все как в песне! Все правильно!

После ненастной ночи наступает солнечный, но холодный и ветреный день.

Бегут по Каме белые барашки волн. С боку на бок качается плот. Полощутся на ветру повешенные для просушки брюки, пиджаки и рубашки.

Из шалаша доносится мирное похрапывание. Лапин стоит в позе бессменного часового, картинно опершись на весло.

Внезапно он закладывает два пальца в рот, пронзительно свистит и кричит:

– Все наверх! Город!

Из шалаша вылезает, волоча за собой географическую карту, сонный Нестратов. Он расстилает карту и наставительно говорит:

– Это не город, а населенный пункт. Здесь пополним запасы продовольствия.

Плот причаливает к маленькой, очень нарядной и чистой пристани.

– Кошайск!
– торжественно провозглашает Лапин и первым спрыгивает на берег. Следом за ним прыгает Нестратов, а босой Чижов смотрит на друзей жалостливыми глазами и горестно бормочет:

– Друзья... И этих людей я любил... Ни сочувствия, ни доброго взгляда! Купите мне туфли!

– Нет денег, - бессердечно отвечает Нестратов.
– Ты сам ограничил наш бюджет.

– Купите!
– безнадежным голосом повторяет Чижов и неожиданно оживляется.
– А то вообще не дам ни копейки. Я - казначей.

– Ты общественный казначей. Если не дашь, отымем силой, - предупреждает Лапин. И, обращаясь к Нестратову, говорит: - Заходи, Василий!

Чижов, сообразив, что сейчас ему придется худо, вытаскивает из кармана деньги:

– Черт с вами, вот шесть рублей.

– Что же мы можем купить на шесть рублей?
– разводит руками Лапин. Семечек? Не дури, друг! Нам надо чаю, газет, колбасы любительской, сахар кончается...

– Ах, так?
– Чижов становится в позу короля Лира, ограбленного дочерьми.
– Хорошо! Берите все, пейте кровь!

Он швыряет на землю несколько бумажек, затем ложится, заворачивается с головой в одеяло, а его бессердечные друзья хладнокровно подбирают деньги и, посвистывая, удаляются.

Чижов некоторое время лежит неподвижно.

Наконец это ему надоедает. Он высовывает из-под одеяла голову, осматривается, вылезает, берет самодельный веник и начинает подметать плот.

За этим занятием его и застают три загорелых широкоплечих человека в парусиновых штанах и фуражках речников.

– Здравствуйте, - очень вежливо говорит один из них, - мы к вам.