Верона. Часть II
Шрифт:
Она ныряет в мужской туалет, а мы заходим в женский и разбегаемся по кабинкам. Через пять минут возвращаемся в зал, следом спешит Софа. Сани нигде нет. Не успеваем сесть за столик, как Софа меня уверяет:
– Официант относил Руссо две порции односолодового виски в кабинет владельца.
На душе потеплело, он здесь! Как же мне быть? Пойти к нему и поговорить? А если он там не один? У него переговоры, а я заявлюсь со своими извинениями, как бывший парень на свадьбу?
Печатаю ему сообщение:
«Я знаю, ты здесь!».
Он не заставил себя ждать и тут же ответил:
«И
Ох! Как же больно читать такое сообщение. Но я сама виновата.
«Прости, если оторвала от дел. И еще за то, что закатила скандал. Я просто хотела остыть, а ты собрал вещи и ушел. Прости меня, пожалуйста!»
Проходит пять минут, Руссо не отвечает. Я извелась. Отстукивала ногой ритм очередного «музыкального шедевра», доносившегося со сцены, и теребила волосы. Наверное, моя прическа сейчас как взрыв на макаронной фабрике.
«Не молчи. Скажи, что больше не злишься на меня».
Его молчание сводит с ума. Я готова разрыдаться прямо здесь. Подруги понимают, что я затеяла с ним переписку. Анна подбадривает меня. Прошло еще пять минут. Я искусала себе губы. Больше не верчу головой, смотрю перед собой в одну точку. Неужели это все? В голове зудит навязчивая мысль, что мне никто, кроме Руссо, не нужен. Как мне жить без него?
Не могу больше сдерживаться и убегаю в туалет поплакать. Но мне помешали две брюнетки, застывшие с помадой в руках перед зеркалом. Забегаю в кабинку и пытаюсь подавить слезы.
Со сцены доносится необычный бархатистый мужской голос с хрипотцой.
– Ах! – восклицает одна из брюнеток. – Это Руссо! Узнаю его голос!
– Ха-ха! Скажешь тоже! Руссо не будет петь в караоке.
– Он пел раньше в группе… давно… говорю тебе, это он.
– Чего это он так расчувствовался?
– Да леший его знает, может, не трахался давно?
Брюнетки дружно хохочут. По дальнейшим репликам понимаю, что обе не раз посещали его квартиру. Сжимаю кулаки. Мне больно и обидно.
Вспоминаю слова Кобры про выработку иммунитета и выхожу из кабинки.
– Ты сестра Курта? – спрашивает одна из брюнеток, пока я мою руки.
Балда Ивановна! Он ведь сказал об этом во всеуслышание!
– Да! – резко бросаю я и как бы между прочим добавляю: – А для тех, кто еще не в курсе, я – девушка Руссо!
Надолго запомню выражение их лиц – шок в тысячной степени!
***
Возвращаюсь в зал и застываю на месте. Так и есть! Это Руссо! Сидит на сцене в солнцезащитных очках. Микрофон держит как заправский певец. Не знаю, настанет ли день, когда он перестанет меня удивлять. Сегодня он открылся еще с одной стороны: идеальный слух и чувство ритма. Звучит песня Леонарда Коэна «A Thousand Kisses Deep»1. Голос пронизан такой грустью и отчаянием, что слезы прорываются как вода при бурении скважины. Зачем я накрасилась, ведь знала, что буду плакать. Я всегда при нем плачу.
Мама говорит, что я упорно не хочу замечать недостатков в людях, что возвожу их на пьедестал идеала, а когда узнаю ближе – чувствую горечь разочарования. Надеюсь, что с Руссо я не поступаю так же, иначе это будет самым большим разочарованием в жизни. Пьедестал, на который я его возвела, очень высок, даже не знаю, кто может с ним сравниться.
Песня длится больше пяти минут. За это время я побывала в раю и в аду. Смотрю на его длинные до плеч волосы и вспоминаю, какие они шелковистые и как щекотали мой живот, когда он меня ласкал. Как блуждали по моему телу его руки, то нежно, то с таким нажимом, что дух захватывало.
Песня заканчивается, ведущая выходит на сцену.
– За какую команду вы выступали?
– Сами разберетесь! – злобно бурчит Руссо.
– Грубый джентльмен выступил вне конкурса, – выходит из положения ведущая.
Она тянется к микрофону, но Руссо не спешит с ним расставаться.
– Курт! С днюхой, бро! Увидимся! – он спускается со сцены.
Брат свистит ему и благодарит за подарок, и это точно не за только что прозвучавшую песню.
Вокруг Руссо уже вьются девчонки, одна даже пыталась обнять, но Руссо тут же отстранился. Она предпринимает вторую попытку – не поняла с первого раза. Руссо рычит: «Отвали!», – и повязывает арафатку на шею. Его глаза от окружающих скрыты очками. В этот момент я решила, что ни за что не подойду к нему сама. Я не из тех, кто будет унижаться, выпрашивая прощения.
Руссо идет к выходу! Боже! Он собирается уехать! Меня колотит от мысли, что я никак не могу переломить ситуацию. Ему наплевать на мои СМС, на то, что я здесь, прямо перед ним. Я все это знала и притащилась сюда как идиотка!
Судорожно пытаюсь что-то придумать, но от страха мозг блокируется. Неотрывно наблюдаю за Руссо, уже на выходе его окликает один из друзей, он возвращается, здоровается, оттягивает арафатку, но очки не снимает.
– Песня! – кричит мне Софа.
Она тоже понимает, что второго такого шанса у меня не будет. Чем дальше мы уходим от ссоры, не выяснив отношения, тем велика вероятность того, что расставание неизбежно. У меня будто открывается второе дыхание, тело наполняется живительной энергией, а страх потерять Руссо блокирует все остальные эмоции. Бегу к сцене, объясняю диджею, что хочу спеть композицию Be Together группы Major Lazer, но сначала хочу сказать пару слов. Она кивает и включает микрофон.
– Эту песню я хочу посвятить своему возлюбленному… – я нервно сглатываю, во рту пересыхает как в пустыне, на Руссо не смотрю, иначе заплачу. – Мы на днях повздорили и теперь он на меня злится.
– Брось его к чертям собачьим, сестренка! Он тебя не заслуживает! – кричит Саня, но без злобы. Тут же получает от Софы под дых и ржет.
– Прости, милый, не знаю, что еще сказать. Надеюсь, мы сделаем, что намечали, иначе мне до завтрашнего утра не дожить.
Даю знак диджею, что можно включать музыку, и вцепляюсь в микрофон двумя руками. С первых аккордов преодолеваю волнение и смотрю на Руссо. Я не вижу его глаз и не могу понять реакцию. В одном ухе у меня наушник, голос Натали Бергман как путеводитель ведет меня за собой.
Руссо отталкивается от бара, упирает руки в бока и выпрямляется во весь рост. Смотрит на меня неотрывно. Все уже понимают, кому я посвятила песню.
Пою второй куплет и двигаюсь в такт музыке. Сердце готово вырваться из груди. Закрываю глаза, вспоминаю его прикосновения и улетаю от переполняющей меня неги. Снова припев и снова крик отчаяния. Только бы не заплакать! Голос дрожит, но я справляюсь с волнением и вполне уверенно перехожу к следующему куплету.
Когда заканчивается песня, Руссо поворачивается к барной стойке и сгибается, словно сейчас переломится пополам, он страдает, также как и я! Не могу больше на это смотреть.