Верона. Часть II
Шрифт:
Поднимаюсь с кровати и иду в гардеробную. Хватаю боксеры Руссо и краем глаза вижу три коробки, которых раньше здесь не было. Мне хочется заглянуть, но я сдерживаюсь. Руссо не понравится, если я буду здесь шарить.
Встаю под душ и вспоминаю все, что было после первого вторжения. Я еле дошла от кровати до двери. Руссо сказал, что теперь я хожу как косолапая медведица, за что тут же получил по макушке. В душе он гладил и целовал меня, пока я без сил не скатилась на мраморный пол. Потом закутал в полотенце и отнес в спальню.
Мы долго болтали. Наконец-то он приоткрыт завесу отношений с Лилианной. По мнению Руссо, если
Эта ночь многое во мне изменила, я дала себе зарок, что больше не буду ни о чем его спрашивать. Если он посчитает нужным посвятить меня в свои дела, сделает это по своему усмотрению, а не под моим нажимом.
Когда Руссо уснул, я всерьез задумалась об Адаме. Теперь я понимала, что для Руссо он как красная тряпка для быка. Уж больно эта ситуация смахивает на дежавю. Опять к его девушке проявляет интерес богатый бизнесмен. Единственный способ не видеть Адама – это уволиться. После возвращения из Владивостока Руссо не раз давал понять, что мне незачем работать. Понимаю, что мама мой поступок не одобрит, но выбора у меня нет, еще одну ссору я не переживу.
Выключаю воду. Вытираюсь полотенцем. Надеваю боксеры, футболку и выхожу из ванной. Мне навстречу словно торпеда летит Руссо. Увидев меня в своих боксерах, он заливисто смеется.
– Детка, ты такая смешная, – он с жаром целует меня в шею и пытается снять с меня трусы.
Только что каждый шаг доставлял мне боль, но вот появился Руссо – и мне напрочь сносит голову. Игриво уворачиваюсь, хихикаю и бегу от него со всех ног. Дразню его, бегая вокруг мебели, но долго продержаться не удается. Как только Руссо понимает, что я сама не остановлюсь, делает обманный маневр и хватает за руку.
– В гардеробной три коробки твоего шмотья, а ты схватила мои трусы!
– Мне нравятся твои трусы! Особенно эти! – потом до меня доходит смысл его слов, я ахаю. – Это коробки с моими вещами?
– Я попросил Катю заказать тебе шмотки. Вчера привезли.
Вспоминаю разговор Кати с клиенткой в примерочной бутика. У него ведь была возможность отказаться от доставки, но он этого не сделал. Боже мой, он тоже надеялся, что мы помиримся!
– Я люблю тебя, – выпаливаю я и бросаюсь ему на шею.
Он хватает меня на руки и кружит. Запрокидываю голову и вытягиваю руки. Не помню, когда я так в последний раз хохотала, разве что в раннем детстве. Руссо смотрит на меня не так, как раньше. Да, прошлая ночь все изменила. Теперь та самая энергия, что накрыла нас в первую встречу, постоянно тлеет во мне. Чтобы она проснулась, нужен всего один поцелуй или его томный взгляд.
Какой же он красивый! Не могу от него оторваться!
В один миг мы оба перестаем улыбаться. Он останавливается и ставит меня на ноги. Я целую покусанное плечо и крепко прижимаюсь к его груди.
– Ты меня пометила, – шутит он и пальцем проводит по кровавому следу. – Как ты там вчера кричала? Ты моя собачка?! Если и так, то ты бешеная собачка! Нормальные собаки не кусают своих хозяев!
– Мне было больно! – от собственных слов меня уносит в ночные воспоминания, я шумно сглатываю и невольно закрываю глаза.
– Даю честное слово, что не трону тебя два дня.
– Ох, ну не знаю. Я думала, мы утром продолжим… – я хитро щурюсь.
– Нет-нет, детка, тебе нужен отдых.
– Скорее, отдых нужен тебе, после всего что ты натворил, – шутливо бью его по груди и хочу высвободиться.
Руссо удерживает меня в объятиях, потирает подбородок и спрашивает:
– Теперь-то ты готова лететь в Верону?
– Что? – я отстраняюсь. – Нам уже незачем туда лететь!
– Я все распланировал. Один день и две ночи в Вероне на твою романтическую блабуду. А глядя на твои мучения этой ночью, я поклялся себе, что все стойко выдержу. Один день в Милане на шопинг и два дня на Сицилии, вот там я доберусь до тебя по-настоящему, детка. И только попробуй выставить мне оральный контрацептив, сказав «нет». Если верить прогнозам, в ближайшие дни на Сицилии будет довольно тепло, температура воды двадцать три градуса. Ну? Что скажешь?
Прижимаюсь к нему так крепко, что и дураку понятно, каков мой ответ. Он бросает меня на диван, ложится сверху. Мы долго целуемся, затем Руссо отрывается от меня и смотрит в глаза. Улыбаюсь и глажу его резко очерченные скулы и подбородок. Тянусь к трусам и сжимаю Сэма, Руссо вскрикивает от боли и морщится.
– Ох! Прости! – я одергиваю руку.
Он выуживает Сэма, и я застываю от ужаса.
– Что это с ним?
– Сэм получил ранение, и ему требуется реабилитация.
– Хорошо, что не пал смертью храбрых, – шучу я, лицо Руссо мрачнеет, и я тут же извиняюсь.
Он вскакивает, поправляет трусы и хлопает меня по попе.
– Марш на кухню, а то я сейчас с голоду сдохну!
Вскакиваю с дивана, бросаю на него игривый взгляд. Но контакт потерян, Руссо уже в своих мыслях.
– И не шути так больше про Сэма, детка, – слышу я уже за поворотом.
Боже мой, какой же он обидчивый и чувствительный!
Аристарх
Если бы мне хоть одним глазом позволили взглянуть, как пройдет эта Варфоломеевская ночь, я наотрез отказался бы от экзекуции и послал Верону на хирургическую дефлорацию. Уж лучше рассечь плеву скальпелем, чем смотреть, как мучается твоя любимая. Нет, конечно, мои собственные ощущения зашкаливали и затмевали все, что было до Вероны, но я шизец как перетрухал за ее психику. Я помнил о тиране-отце и что ей, бедняжке, пришлось пережить в детстве. У большинства таких детей потом проблемы в отношениях, а зачастую и с сексом. У ее брата они точно есть!
Утром я боялся обнаружить ее где-нибудь под столом раскачивающейся и поющей ту самую дурацкую колыбельную песню. Черт! Никогда ее не забуду! Слава богу, мои опасения не подтвердились, Верона была не просто в порядке, а светилась от счастья.
Увидев Верону в боксерах, испытал такой драйв, что сгреб ее в охапку и долго кружил как шизоидный романтик. А еще вздохнул с облегчением, когда понял, что Верона сгребла с полок мою одежду, но не полезла шарить по запечатанным коробкам. Она прошла мой первый тест. Где-то я читал, что любопытство – это дочь невежества, полностью с этим согласен. Терпеть не могу, когда телки роются в моих вещах. Я не раз заставал их за копанием в телефоне или бумажнике. После такого я уже никогда не перезванивал. Именно за любопытство и тотальный контроль я ненавидел Лили. Она приходила в бешенство от того, как рьяно я сопротивлялся и выставлял между нами границы.