Версаль
Шрифт:
Король позаботился о том, чтобы поставить в особое положение рыцарей Святого Духа (таковых в стране было около 140). По рангу они шли после герцогов, но перед обычными дворянами. Существовала и своеобразная прослойка, особый социальный ранг. Обычные придворные логично считали, что дворяне, жившие во дворце и в прилегающих к нему зданиях (а имели они эту привилегию, потому что делили трапезу с королем за одним столом и, наконец, просто потому, что король сам их выбрал), представляли собой избранное светское общество.
Однако снижение по рангу достаточно обманчиво и не могло в полной мере отражать истинного положения вещей. Ни положения по рангу, ни правил этикета было недостаточно, чтобы оправдать ряд придворных привилегий; к примеру, место каждого на такой невероятно престижной
Некоторые важные придворные обязанности создавали предпосылки для параллельной иерархии. То есть, например, министру больше завидовали, чем обычному герцогу, а великий прево [93] королевского двора мог пользоваться влиянием, равнозначным влиянию принца. Подобным же образом историограф, чтец или комнатный дворянин имели прямой доступ к королю.
93
Прево (фр.) – судья.
Современники правильно понимали эту реальность, тогда как Сен-Симон старался всеми силами скрыть правду: ему так хотелось внушить представление, что этикет в то время играл основополагающую роль. Во всяком случае, все, кто любил сравнение двора Людовика XIV с подобием механизма, определенно знали, что никакие часы короля и никакие астрономические устройства не могли иметь более сложного механизма, чем дворцовое устройство Версаля.
Устраивая свою резиденцию в Версале, Людовик XIV начал с того, что в 1682 году просто вселился в первые готовые для проживания помещения. В это время только подошло к концу строительство южного крыла дворца, предпоследней часовни, конюшен, произведены последние работы в Марли и начато строительство служебных помещений.
Что касается придворного устройства, то и оно не обошлось без новшеств. Монарх захотел расширить двор и сделать его более блестящим. Король вынашивал эту идею более тридцати лет и хотел создать условия, препятствующие возникновению новой Фронды.
Со временем король сумел убедить аристократию, что ее призванием является не иллюзорная независимость, а военная служба на благо государства и военная слава. А раз уж служение связано с понятием военной службы и военной чести, то придворный считается солдатом уже с рождения. Если же этот дворянин, кроме всего прочего, ведает королевским гардеробом или является комнатным дворянином, то он просто-напросто делает это по совмещению, то есть стремится удвоить свое желание служить.
Первых кампаний во время правления Людовика XIV, и особенно его войны с Голландией, хватило, чтобы кровью скрепить негласный договор между монархом и дворянами. Войны последнего периода его правления велись в то время, когда Версаль уже стал королевской резиденцией. Это обстоятельство лишь усиливало у придворных стремление служить государству.
В это время, как никогда ранее, платили налог кровью. Военной службе отдавался явный приоритет, а Версаль предоставлял королю реальную возможность контролировать качество службы. Таким образом, можно получить представление о реальном значении королевского двора. Конечно, в зимний период двор мог быть слишком озабочен выигрышами в карты маркиза де Данжо, последней любовной интрижкой или какой-нибудь дуэлью, но с приходом весны вновь возвращались военные опасности. Все подвиги, ранения и смерти получали отсрочку до лета.
Принцесса Пфальцская так описывала версальский двор после битвы при Мальплаке [94] : «В Версале теперь видны только коляски, повязки и костыли». Высокородное дворянство, таким образом, в полной мере оправдывает значительную часть своих привилегий. Оно идет служить, много лет проводит на войне, постоянно рискует и без колебаний платит налог своей кровью (не так оно поступает в отношении десятины). Часто бывает так, что двор превращается в прихожую перед смертью. Правда, не
94
Битва при Мальплаке является самой крупной битвой XVIII века. В ней участвовало 207 000 солдат при 180 орудиях и пало 44 000 человек. В борьбе за испанское наследство противостояли французская армия К.Л. Виллара и союзная армия под водительством Евгения Савойского и герцога Мальборо. Поражение Франции оказалось катастрофическим.
Битва при Мальплаке. Старинная гравюра
Балы и маскарады, устраивавшиеся для двора, уже не такие многочисленные и не настолько веселые, как до 1682 года, игра в карты и любовные развлечения, игра в шары, охота и конные состязания – все это предназначалось для отдыха и вознаграждения воина. Если даже в Версале начинало казаться, что слово «воин» плохо сочетается с лентами, украшавшими одеяния маркизов, оно в полной мере обретало свое реальное значение в армии.
Армиями командовали высокородные лица: принцы крови, как Конде, потомки узаконенных детей монархов, как Вандом, иностранные принцы, как Тюренн [95] . Когда же генералами-победителями становились подданные, менее значительные по происхождению, например если их имена Буффлеры [96] или Виллары [97] , то король жаловал им титулы герцогов или пэров. Нет причины переживать из-за того, что Конде, Конти или Вандомы не были представлены в советах монарха и что начиная с 1661 года дворяне мантии стояли во главе правительства.
95
Анри де Ла Тур д’Овернь, виконт де Тюренн (1611–1675) – знаменитый французский полководец, с 1660 года главный маршал Франции.
96
Герцог Луи-Франсуа Буффлер (1644–1711) – маршал Франции, прославился обороной Намюра и Лиля.
97
Герцог Клод-Людвик Виллар (1653–1734) – маршал Франции.
Дух Версаля царствовал как при дворе, так и в государстве. Монарх возвел каждую группу в ранг, достойный ее компетенции. Высокородному дворянству – война, но не политика. Министры из судейской среды делали свое дело и по заслугам занимали при дворе первое место.
В таких условиях не стоило обращать внимания даже на то, что в 1709 году были раскрыты сразу три заговора. Все это было лишь небольшое недоразумение, если принять во внимание Фронду.
Версаль – это символ окончательной победы Людовика XIV над Фрондой. Причем этот реванш он взял не из простого самолюбия, а по причине политической и государственной необходимости. От этого реванша выигрыш прежде всего получило государство.
Разумеется, при дворе находились не только дворяне, главным предназначением которых была служба в армии. Там присутствовали и старики, известное количество детей и множество дам. Никто не мог даже предположить, включая короля и других заинтересованных в этом лиц, где начиналось придворное дворянство и где кончался список просто «дворян при дворе» и, наконец, сколько же дворян в каждой из этих категорий. Эту великую тайну не смог разгадать также ни один историк, вплоть до нашего времени.
Придворное дворянство испытывало невыразимые муки по вине Людовика XIV от того, что вынуждено было строго соблюдать нюансы дворцового этикета.