Версаль
Шрифт:
В 1690 году свет увидел словарь Фюретьера, но там нет ни единого слова об этикете. Если же вспомнить придворный церемониал, то его позаимствовали у Генриха III; он оставался абсолютно неизменным и очень строгим. Когда переезд в Версаль окончательно состоялся, то этот церемониал только слегка подкорректировали в соответствии с изменившимися с тех пор нуждами французского королевского двора. Сам монарх был его горячим приверженцем. Этот старинный церемониал полностью соответствовал его стремлению к дисциплине и порядку. Однако он в то же время не был далек от эстетических и политических требований да к тому же служил неплохим занятием для придворных. И оказывается, было весьма кстати, что Месье – признанный жрец этикета. Ведь для всех гораздо удобнее, когда Месье улаживал споры о рангах, а не плел интриги за спиной короля. То же самое можно сказать о герцогах и различных сотрапезниках высшего, среднего и низшего рангов; они также целиком отдавались спорам о рангах, а не плели
98
Маркиз Луи-Франсуа де Сурш, маркиз де Буше (1645–1716) – известный мемуарист времени Людовика XIV.
99
Герцог Луи-Жозеф д’Альберт де Люин, принц Гримбеж (1672–1758) – видный дипломат, мемуарист.
Однако следует признать, что Версальский церемониал уступает в пышности церемониалам многих иностранных дворов. Так, например, в Австрии, Испании и Англии перед королем принято вставать на колени, либо, приблизившись к королю, почтительно склониться перед ним, отступив назад. Что же касается Людовика XIV, то перед ним чаще всего опускаются в реверансах, но не встают на колени.
Такой термин, как «одомашнивание», появился не при Людовике XIV, а в более поздние времена. Это слово стало излюбленным при Луи Филиппе [100] , причем произносить слово было модно с уничижительным оттенком. Надо сказать, что и сам великий король, и его домашний круг, и его постоянные сотрапезники были бы несказанно удивлены, если бы узнали об этом. В то время на необычайно высоком уровне находилась идея служения и честь служения. Эта идея не только не унижала достоинство людей великого века, а, наоборот, воодушевляла. Они считали за высшее счастье принадлежать к дому короля. В это время статус домочадца великого короля не унижал достоинство дворянина. Если же на службу поступал разночинец, то двор предоставлял ему множество привилегий. Таким образом создавался как бы промежуточный статус между дворянами и простолюдинами. Кроме того, обязанность присутствия за трапезой короля была отнюдь не единственной, поскольку к ней присоединялись и другие виды службы. Можно было в одно и то же время быть маршалом Франции, губернатором провинции и капитаном гвардии телохранителей короля либо генерал-лейтенантом, послом и первым комнатным дворянином. Конечно, эта система не была лишена недостатков, но главным из них было отнюдь не безделье, как утверждал герцог де Сен-Симон (между прочим, первый бездельник при дворе), а скорее совместительство сотрапезничества с остальными обязанностями.
100
Луи Филипп Орлеанский (1773–1850) – король Франции в 1830–1848 годах.
Зачастую случалось, что кто-то так приживался при дворе, что сам, по собственной инициативе, спешил разорвать семейные узы. Граф де Тесе [101] в 1710 году навестил свои земли, после чего писал к герцогине Бургундской: «Прошло, мадам, уже тридцать два года с тех пор, как я не был в замке, здесь ничего не осталось, ни окон, ни стекол, ни дверей, кроме одной башенки, в которой есть спальня, где температура не поднимается выше пяти градусов».
Для Людовика XIV «прикрепить к двору высокородное дворянство» значило «искоренить его естественную наклонность к бунту».
101
Рене де Фро, граф де Тесе (1651–1725) – маршал Франции с 1705 года.
В данном случае имеется в виду не все дворянство. Оно в XVII столетии насчитывало 12 тыс. фамилий, в которые входили около 200 тыс. человек. Речь идет только о высокородных дворянах королевства. Известно, что в конце правления великого короля Версаль, включая разнообразные подсобные помещения, в числе которых были и обычные строения – конюшня, здание сюринтендантства и другие, – мог принимать одновременно 10 тыс. человек, половину которых составляли разночинцы. Отсюда вывод – при дворе находилось не более 5 тыс. дворян.
Существовала система «проживания в течение трех месяцев». Она означала, что данное лицо живет при дворе два раза в год по три месяца. В это время, естественно, 5 тыс. придворных дворян увлекали за собой во дворец как минимум еще столько же человек. Это составляет примерно 10 тыс. человек из второго сословия, то есть от общего числа 200
Круг обязанностей дворянина в Версале перемежался различного рода увеселениями. Если обязанности службы не удерживали дворянина вдали от двора, то король желал, чтобы тот оставался подле его величества неотлучно. Поскольку человек находился при короле днем и ночью, то у него было больше шансов получить хорошую должность, или благодарность, или приглашение в Трианон и Марли, или, наконец, добиться просто любезного слова, которое, вне всякого сомнения, способно было выделить счастливчика из общей массы и дать ему надежду добиться чего-то большего. В последнем случае король мог назвать дворянина по имени: «Добрый день, месье такой-то…» Это означало, что король узнает его и отличает от других. Если уж такое событие произошло, то никто не мог пожаловаться на то, что ему пришлось чересчур долго ждать. Если же, не дай бог, на вопрос о ком-то король произносил: «Я его не вижу», – то это могло не только всерьез повредить амбициям бедняги, но и загубить всю карьеру.
Имелось множество предлогов предстать перед взором короля. Можно было использовать то время, когда Людовик отправлялся на мессу или возвращался оттуда, трапезу короля в присутствии приглашенных придворных, вход в апартаменты монарха. Однако наиболее надежный способ – быть у короля с самого утра. Чтобы присутствовать на церемонии утреннего туалета Людовика XIV, необходимо было пройти через разнообразные стадии.
В первые минуты утреннего церемониала одевания короля имели право присутствовать лишь те, кого специально приглашали, те, кто имеет право входить в любое время, те, кто являлись людьми, вхожими в спальню короля, а также некоторые избранные. Такой милости удостаивались лишь те, кто выполнял определенные обязанности, например сановные вельможи, главный камергер, главный хранитель гардероба, или те, кому это положено было по праву рождения. В последнем случае имеются в виду законнорожденные дети. К концу церемониала утреннего туалета короля к нему могли войти те, кому позволено было присутствовать на утреннем приеме: принц Конде, герцог де Вильруа [102] , первый шталмейстер, чтецы короля и воспитатели наследника.
102
Герцог Франсуа де Вильруа (1644–1730) – маршал Франции, ловкий царедворец и бездарный полководец.
Таким образом, можно заметить, что в этой церемонии соединялись высокородные лица, заслуженные люди или избранные королем. За ними следовали принцы и вельможи, капитан гвардии и первый мажордом. Вход следующих посетителей назывался «свободным входом». Туда допускались придворные, которых даже вызывали, часто отдавая им предпочтение перед другими, в зависимости от того, как их ценили при дворе, и впускали их прежде, нежели других присутствующих. Если подсчитать, то получается, что только в церемонии утреннего туалета пользовались монаршей милостью целых пять категорий придворных. Хотя точнее будет сказать, что таких категорий имелось не пять, а шесть, потому что члены королевской семьи, в том числе дети и внуки короля, могли входить к нему в спальню со стороны внутренних покоев и таким образом были избавлены от фильтрования в прихожей. Эта категория могла по своему желанию заходить к Людовику до начала церемониала большого утреннего приема.
Большинство помещений, где вынуждены были жить придворные, – маленькие и неудобные. Мало кто из них мог похвастаться, что сумел организовать себе просторную кухню и уж тем более возможностью устраивать приемы. Но, само собой разумеется, король и без того уже оказывал большую честь тем, что принимал человека под крышей своего дома, а потому выказывать недовольство было просто неприлично.
Королевская игра в бильярд в Версале в 1694 году
Монарх позаботился о том, чтобы его двор отличался строгостью, сдержанностью и набожностью. С прибытием юной герцогини Бургундской придворная жизнь значительно оживилась, и король, как будто вновь вспомнив молодые годы, стал посвящать развлечениям большую часть своего времени. На Крещение устраивался ужин и карнавал. Балы, концерты значительно разнообразили жизнь Версаля. В это время устраивались охота, игра в шары, прогулки по каналу – пешком или в санях. Внутри дворца, в самих апартаментах, беседовали по интересам, играли в бильярд, два или три раза в неделю дворян занимали танцами.