Вершина счастья
Шрифт:
Мередит медленно направилась в свою комнату. Она не могла ня о чем думать, хотя понимала, что нужно сделать очень многое. Дэниэла необходимо одеть, потом появятся соболезнующие визитеры и… Но ведь можно все это предоставить Джереми. Он сильный и справится со всеми этими хлопотами.
Она открыла и вошла в спальню. Девлин мгновенно проснулся.
— Мередит? — Да?
Он повернулся на бок, протянул руки, чтобы обнять ее. Когда она вяло уклонилась от его объятий, Джереми соскочил с кровати.
— Мередит, что случилось? Дэниэл?..
— Он умер, — бессильно произнесла она и внезапно расплакалась: долго сдерживаемые всхлипы разрывали горло. — Ох, Джереми! — Мередит бросилась к нему на грудь, и он успокаивающе обнял ее, одной рукой гладя волосы и спину.
— Да, любовь моя, да… Вот так, хорошо… Поплачь, поплачь.
— Я никогда, никогда не сознавала, как сильно любила его. Всегда думала… — Слезы душили ее, заглушая слова.
— Ничего… Просто поплачь, а потом все скажешь.
Наконец буря слез стихла, и Девлин подвел жену к креслу. Он сел и усадил ее к себе на колени, словно маленького ребенка. Она положила голову на плечо.
— Я все время говорила себе, что Дэниэл мне не нравится, что он вульгарный и самонадеянный, неровня моей маме или всем Уитни… Мне казалось, я терпела его ради матери и ради «Мшистой заводи»… Но в эти дни стало ясно, насколько я сама себя обманывала. Он был для меня больше отцом, чем мой родной папа. Ведь Бенджамин Уитни считался книжным отшельником, а я… я была для него не более чем надоевшей помехой. Именно Дэниэл начал относиться ко мне с любо вью, дарил мне подарки и всему учил. Отчим помогал, подбадривал, смеялся и спорил со мной… Отец — это лишь тень, а Дэниэл — настоящая реальность. Но я не позволяла признаться себе в этом из-за своей гордости! Глупо, как глупо! Ну почему я не сказала ему? Он так ничего и не узнал, а теперь уже поздно.
— Не тревожься, — заверил ее Джереми. — Дэниэл знал, что ты любишь его. Он сам очень сильно любил тебя и никогда не сомневался в твоей привязанности. Даже я знал о твоей любви к нему. Ты, возможно, единственная, кто не осознавал этого. А ведь твоя искренняя любовь жила в твоих жестах и словах, в том, как ты улыбалась Дэниэлу и смеялась его грубоватым шуткам, даже в том, как ты спорила с ним… Он все прекрасно знал…
— Надеюсь.
Ее голос звучал слабо и несчастно. Девлин поцеловал жену в волосы и стер слезы с лица своими большими мозолистыми пальцами. Мередит судорожно вздохнула. В ее голове мелькнуло:
«Как хорошо и покойно здесь, в кольце его рук… Благодарение Богу, что Джереми со мной, такой заботливый и нежный… Мой мир развалился на части, а его крепкая рука — защита для меня». Она так и уснула, свернувшись клубочком на коленях Девлина.
Джереми положил голову на спинку кресла и вздохнул. Его разрывало сочувствие к Мередит. Ее муки терзали душу. Девлин проклинал свою беспомощность изменить хоть что-либо, чтобы снять боль жены. Как бы ему хотелось взять ее скорбь на себя! Еще раз поцеловав Мередит в голову, он осторожно поднялся с ней на руках и перенес в кровать. Накрыв ее одеялом, Джереми вышел в коридор, чтобы разбудить лакея Дэниэла. Голова Мередит болела от слез и переживаний, когда она проснулась следующим утром. Б комнате пусто, Девлин, видимо, ушел по делам. Хотелось, чтобы он находился рядом, ободряюще улыбаясь ей.
Мередит позвонила Бетси, дабы та помогла ей одеться, вытащив черное платье из гардероба. Облачившись в траурный наряд, она послала служанку на чердак за сундуком с черными одеждами, которые хранились со времени похорон матери. «Придется сказать одной из девушек, чтобы покрасила в черное еще несколько платьев Лидии, — как-то обессилено подумала Мередит. — Потом нужно отдать распоряжение поварам приготовить пищу для множества посетителей, которые вот-вот прибудут, чтобы выразить свои соболезнования». Ее оцепенелый мозг медленно отмечал множество дел, требующих немедленного ее вмешательства.
Однако спустившись вниз, она обнаружила, что Джереми уже позаботился о многом. Прежде всего, он собрал слуг и сообщил о смерти Дэниэла, потом разослал сообщения о скорбном событии соседям-плантаторам. Кухня, возглавляемая заплаканной Далей, бурлила приготовлениями к траурному обеду, который будет накрыт в столовой для посетителей после похорон. Джереми к тому же дал указание плотникам сделать гроб из досок кипарисового дерева. Поль и Джозеф одели тело Дэниэла в его лучший черный костюм и положили на дощатый настил в комнате, чтобы позже переложить в гроб и установить в гостиной для прощания. Хотя в жарком колониальном климате покойников обычно хоронили сразу же и не оставляли в доме надолго, они все-таки решили на сей раз позволить это, поскольку стоял январь и погода была довольно прохладной.
Мередит осталась благодарна Девлину за быструю и действенную организацию приготовлений к похоронам. Оказывается, так приятно переложить груз и ответственность на кого-то другого и иметь возможность не быть сильной и стойкой.
Они с Лидией сидели наверху в общей комнате, иногда вместе плакали и утешали друг друга, иногда, обливаясь слезами, вспоминали Дэниэла. Укутавшись от холода, Мередит совершила несколько прогулок, давая свежему воздуху прояснить туман и мрак у нее в голове. Конечно, приходилось принимать участие в необходимом бодрствовании у тела покойного и приеме гостей, которые приезжали, чтобы выразить соболезнования.
Хотя их аристократические соседи частенько смотрели на Харли свысока, он был влиятельнейшим человеком в округе, одним из богатейших плантаторов и самым удачливым в сделках с торговцами как в Лондоне, так и в колониях. Многие время от времени обращались к нему за советом или даже заемом, чтобы продержаться до следующего урожая. Дэниэла также любили в соседнем городке, Гринуоке, ибо в нем совсем отсутствовала надменность, так присущая другим плантаторам. Он оставался неизменно вежлив с представителями средних и низших классов, поэтому торговые и рабочие люди тоже отдавали ему дань уважения, заходя в боковую дверь со шляпой в руках. Мередит приходилось выслушивать слова соболезнований, и она была благодарна Джереми за то, что он постоянно находился рядом с ней. Мередит устало пожимала руку за рукой и предлагала закуски с общего стола.
Девлин взял на себя большую часть любезностей, непринужденно беседуя е гостями, всегда вежливый и знающий что сказать в тот или иной момент разговора.
После целого дня таких светских церемоний Дэниэла похоронили на кладбище Уитни, которое лежало к северо-востоку от дома, на высоком холме у реки. На короткую службу, проводимую англиканским священником, прибыло много народу. Даже пришли ее кузены Уитни. Мередит поняла по сжатым губам Галена, что он совершенно против похорон Харли на этом кладбище. Но она рассудила: оскорбительно хоронить хозяина «Мшистой заводи» около церкви, тем более вдали от любимой им Анны.