Вершковинка

Ротэр Рони

В гуще наседающих черных фигур с бешенством дикого зверя рубился Тибрейн. К трем павшим нольвам прибавились еще двое. Болезненый вскрик альва громом отозвался в ушах Веришки. В мелькании тел она успела заметить окрашенный алым рукав его рубахи.

– Тибрейн… - прошептала Веришка.

Дым над кораблем густел, было слышно, как уже побулькивает в котле под палубой вода. Веришка знала - еще немного, и корабль поднимется в воздух. Но что ей одной до того, взлетит виймана или нет? Улететь она может только вместе с Тибрейном.

Еще один нольв, забрызгав товарищей кровью, упал

к ногам Тибрейна. Еще одна рана на спине альва окрасила его одежду кармином.Он был окружен и не мог отступить.

– Ти-ибре-ейн! – отчаянно выкрикнула Веришка.

Он её не слышал. Он слышал только свист железа и видел лишь злые зеленые глаза противников. Отчаяние Веришки сменилось холодным спокойствием. Слезы перестали сочиться, глаза стали сухими и горячими. В груди словно зашевелилось что-то огненное и колючее. «Это гнев» - позволяя разрастись новому ощущению, поняла Веришка. И, дав себе волю, вскинула руки.

Словам, что она шептала и шипела, не учила её Веда-мать. Их подсказал гнев. Желание дарить жизнь соединилось с желанием отбирать её. Повинуясь взгляду синих глаз под грозно сдвинутыми бровями, внимая тихим заклинаниям, с земли поднимались павшие нольвы. Они вставали, устремляли остекленевшие глаза на бывших товарищей и, обнажив клинки, бросались в бой. Замешательство быстро сменилось ужасом. Живые отступили под натиском мертвых. Тибрейн отпрянул от размахивающего мечом черного воина, полоснул его по горлу. Но тот, словно не заметив раны, прыгнул вперед и нанес смертельный удар метившему в Тибрейна нольву. Тот свалился, затих, но через минуту встрепенулся, открыл неподвижные глаза и поднялся, повернув клинок в сторону бывших соратников.

Тибрейн шарахнулся, поняв, что за него дерутся мертвецы. От увиденного его пробрал озноб. Он оглянулся на вийману. Веришка стояла на палубе, водя руками и шевеля губами. Такого страшного лица Тибрейн не видел у неё никогда. Над вийманой столбом поднимался дым, гул воды в котле был слышен и отсюда. Тибрейн бросился к кораблю, поминутно оборачиваясь на творящийся за спиной кошмар. Десяток мертвецов дорезал остатки свиты Фэве.

Взобравшись на корабль, Тибрейн сдвинул заслонки котла, и пар, со свистом вырвавшийся из отверстий под днищем, медленно поднял вийману вверх.

– Веришка! – альв осторожно тронул девушку за плечо.

Веришка глубоко вздохнула, опустила руки, иустало осела на скамью. Внизу, более не скованные её волей, попадали на траву мертвые нольвы. Стоять остался лишь один оставшийся в живых черный воин. В его смоляных волосах блестела серебром только что появившаяся седая прядь.

Глава 10

В ночном небе мерцали холодные звезды. Виймана тихо скользила над темной спящей землей. Тибрейн, прислонившись к борту, смотрел вниз, изредкаповоротом руля меняя наклон крыльев и корректируя направление. Умерив силу исторгающегося пара, он опустил корабль как можно ниже, почти до самых крон деревьев.

Мерное бульканье воды в котле усыпило Веришку, и она, свернувшись калачиком невдалеке от топки, спала. Тибрейн поправил сползшее с её плеч одеяло, вспоминая с не проходящим изумлением, как легко эта хрупкая

и слабая с виду девочка подчинила своей воле бездыханные тела врагов. Альв содрогнулся, на миг представив, что могло бы произойти, попади она в руки Мангроуда. О том, что король жив, Тибрейн уже знал. Но досада и горечь с лихвой перекрывались радостью и гордостью от того, что он везет домой сокровище более дорогое, чем жизнь нольвовского короля.

Перед рассветом Тибрейн опустил вийману на пустынном берегу реки. Быстро натаскал воды, наполнив опустевший котел. Ополоснулся в парящей туманом реке, попутно промыв раны. Проснувшаяся Веришка выглянула из корабля, выбралась наружу и тоже умылась. Оборвав подол платья, перевязала Тибрейну раны и уговорила его немного поспать. Настороженно вглядываясь в предутренние тени, честно и храбро караулила его недолгий сон. С восходом солнца тронулись дальше. Распалив котел до предела, Тибрейн поднял вийману выше наплывающих облаков, и Веришка с восторженным смехом ловила ладонями белые густые клочья.

Летели весь день. На землю уже опустились сумерки, а с вийманы еще был виден алый диск заходящего солнца. Тибрейн улыбнулся, разглядев далеко впереди мерцающие огни.

– Вот и добрались, - подмигнул Веришке.

Та переползла на нос, с нетерпением вглядываясь вдаль.

– Это Светлоземье? – подняла лучащиеся радостью глаза на Тибрейна.

– Над Светлоземьем мы уже давно, - ответил ей широкой улыбкой альв.
– Это Нибройгольд, главная крепостьСозидающих.

Виймана, шипя и исторгая клубы пара и дыма, опустилась в середину обширного круга, вымощенного серыми плитами и освещенного десятками факелов. Опасливо выглянув из-за борта, Веришка увидела, как к кораблю бегут вооруженные альвы. С тихим восторгом она смотрела на светловолосых витязей, окруживших вийману и направивших на неё острия копий. Тибрейн спрыгнул на плиты, приложил правую руку к груди, и, прямо и открыто глядя на воинов, громко произнес:

– Я Тибрейн Ваасх, командир второго отряда летягов.

Сквозь строй воинов пробился альв в серебристом доспехе, шагнул ближе, с недоверчивым удивлением вглядываясь в лицо летяги.

– Тибрейн? Капитан Ваасх?!

– Он самый, Рэймир, - усмехнулся Тибрейн.

Серебролатный махнул стражам.

– Опустить оружие! Тибрейн! – и стиснул альва в объятиях. – Друг мой! Мы тебя уже похоронили.

Веришка перестала опасаться, вылезла из корабля и подошла к Тибрейну.

– А это кто? – с интересом оглядел её Рэймир.

Тибрейн приблизил губы к уху друга, зашептал. Глаза Рэймира расширились, он с сомнением взглянул на Тибрейна. Тот кивнул в подтверждение своих слов.

– Я должен видеть князя, - сказал Тибрейн.

– Конечно, - согласился Рэймир. – Доложу о вас утром.

Тибрейн улыбнулся, перевел взгляд на Веришку.

– Не откажешь даме в гостеприимстве?

– Буду польщен, - с приветливой улыбкой Рэймир поклонился девушке, вновь глянул на Тибрейна. – Иди уж.

– Увидимся утром!
– Тибрейн порывисто пожал другу руки, с непривычной почтительностью склонил голову перед Веришкой, и, сорвавшись с места, помчался прочь.