Вертел я ваши кланы! Том 8
Шрифт:
— Очень… очень холодно… — проговорила та с сильным акцентом.
— Она очнулась! — изумлённо прошептал один из полицейских.
София обвела всех мутным взглядом, пытаясь сфокусироваться.
— Что… Где я? — хрипло спросила она.
— Вы в больнице. Уже всё хорошо. Меня зовут доктор Хадли, я ваш лечащий врач. Мы позаботимся о вас, — Хадли торжествующе посмотрел на обескураженного Форемана и гаркнул на остальных: — Чего встали? Вам тут делать больше нечего!
Представитель криокомпании тяжело вздохнул, сплюнул, развернулся и пошёл
Фореман тяжело вздохнул. Хадли, конечно, был неправ. Но оказался прав. Впрочем, на этот раз, возможно, получится обойтись без судебных исков.
После того, как пациентку переодели в сухое, согрели и накормили, провели ещё ряд тестов и анализов, чтобы удостовериться, что с ней всё хорошо. За следующие несколько часов Хадли удостоверился, что София стабильна, и впадать снова в кому не собирается.
— Ну и чем ты на этот раз недоволен? — спросил его Фореман. — Ты ведь вытащил её из комы.
— Вот только я понятия не имею, что с ней было, — Хадли стукнул кулаком в стену. — И если это повторится с ней или ещё кем-то, я окажусь снова в исходной точке.
— Снова искупаешь, или выстрелишь из пистолета у неё под ухом, — пожал плечами Фореман. — Главное предупреди заранее, чтобы я успел нанять тебе адвоката.
Из разговора с психологом выяснилось, что София не может вспомнить некоторые моменты: есть ли у неё родственники или знакомые в Штатах, где она была и что с ней случилось. Чувствовалось, что говорить ей ещё тяжело, и она сама признавалась, что мысли путаются в голове.
— Ну, спутанность сознания в пределах нормы для человека, пробудившегося из комы, — сказал Хадли и устало опустился на стул рядом с кроватью пациентки. — Со временем всё вспомните.
— А можно мне позвонить? — несмело попросила она, глядя на Хадли.
— Конечно, — он снял коммуникатор с запястья и протянул ей. — Как пользоваться, знаете?
София задумалась на несколько секунд, затем достала наушник гарнитуры, воткнула его в ухо и быстро набрала номер.
— Миша, привет… Кто звонит? Не поверишь… Помнишь, ты меня спрашивал, чего бы я хотела, а я сказала, что это невозможно?.. Так вот, кажется, у меня получилось… Но, если ты не передумал, меня всё ещё устроит крыша над головой и немного денег. И я согласна на любую достойную работу.
Глава 4
Это все меняет
В детстве, в комнате маленького Влада всегда царила полутьма из-за дешёвой маломощной лампочки, висящей под потолком, поэтому он часто включал фонарик и, направляя яркий белый луч, внимательно осматривал стены. Обои в желтых разводах, но с мультяшными героями, постеры из детских журналов, помятый билет в цирк, календарь со смешными собачками, подобранный возле мусорных баков. Всё это он видел много раз, но вновь и вновь проводил лучом по веселым лицам. Пусть хоть кто-то в этом доме веселится.
— Иди ешь! — послышался грубый окрик из кухни.
— А что на ужин? — крикнул он в ответ.
— Может, тебе меню ещё дать, как в ресторане? Что дам, то и будешь жрать!
Это он знал, но иногда хотелось, чтобы был выбор. Чтобы было, как в нормальной семье, но об этом оставалось лишь мечтать. Он выключил фонарь и поплёлся на кухню, чтобы в очередной раз давиться сухой отварной картошкой. Как же хотелось полить сверху мясной подливкой или закусить соленым огурцом! Но такая роскошь была доступна лишь по праздникам.
В школе тоже было не ладно. Все знали, из какой он семьи, и что защитить его некому, поэтому не стеснялись обижать. И не только сверстники, но и учителя. Если происходило что-то нехорошее, и нужен был козёл отпущения, им без зазрения совести назначали его.
— Влад Лисовский! — над толпой мечущихся первоклашек показалась разъярённая учительница. — Кто-то закинул в унитаз тряпку уборщицы. Иди и достань!
— Почему я? — опешил он.
— Потому что этот кто-то — ты! — она ткнула пальцем с ярко-красным маникюром.
Влад тяжело вздохнул и, понурив голову, пошёл доставать тряпку из обосранного унитаза.
Хорошо хоть на счётчик его не ставили. Все знали, что денег у него нет.
В то же время ему постоянно казалось, что он достоин другой жизни. Что ему уготована иная судьба.
Время шло, он взрослел, менялся, но отношение к себе изменить не мог. Тогда он научился бороться. Сначала боролся за то, чтобы на него не сваливали чужую вину, затем боролся со скрытыми и явными обидчиками. Временами ему даже удавалось с кем-то подружиться, но новый друг тут же подвергался насмешкам и издевательствам, поэтому дружба прекращалась. Влад не расстраивался, потому что было внутреннее ощущение, что всё это ненадолго. Более того, он был уверен, что перемены грядут уже очень скоро.
Так и произошло. В один из осенних дней, он шёл из школы и пинал сухую жёлтую листву.
— Вот бы сейчас поднялся ветер и закружил все эти миллионы листьев, — мечтательно сказал он себе под нос и нагнулся за листом клёна, но его подхватил невесть откуда взявшийся порыв ветра и откинул в сторону.
Влад сделал пару шагов и снова протянул руку к листу. Однако и на этот раз лист взлетел и, пролетев пару метров, плавно опустился на землю. Юноше это показалось странным и он, погрозив пальцем, строго сказал:
— Играешься со мной, а если… — слова застряли в горле, а он с изумлением уставился на руку.
Каждый раз, когда он взмахивал рукой или тряс пальцем, от него отлетал порыв ветра. Вернее, не от него, а от руки. Будто у него вместо ладони был вентилятор. Совершенно обескураженный, Влад снова и снова взмахивал рукой, разгоняя сухие листья. Через полчаса непрерывных упражнений он даже научился управлять листьями так, чтобы они не разлетались в разные стороны, а собирались в кучу.
— Мама, я тебе сейчас такое расскажу! — с порога закричал он, как только вошёл в дом.