Вертоград
Шрифт:
– А если организовать прослушку? – он настойчив, как пневмомолот.
Это такая глупость, что Неробов расстроен.
– Дело не возбуждено, а без того мы не можем заказать экспертизу, да и оперативных действий тоже не ведем. Хотите геморрой заработать на процессуальных нарушениях? Где план следственных мероприятий? Он у вас не прописан. Полный трешак, как говорят мои дети.
– А если неофициально? Для служебного пользования?
И тут Башаров вымахивает свой козырь. Щелкает ботинками, словно репетирует свое появление на ковре у Маковцева. Щёлк-щёлк. Он так бесится,
– Вас учить всему надо, Неробов.
И включает на телефоне воспроизведение аудиозаписи. Неужели он сам записал?
Разговор ведут двое мужчин:
«Алло, ты меня слышишь? Линия надежная?»
«Говори уже».
«Заказ отменяю, короче. Митов уже купил».
Неробов делает удивленные глаза: и в чем тут, позвольте спросить, состав преступления?
– Нам надо к Русу подобраться. Лучше это сделать прямо в колонии. Есть у нас заявления на УДО, кто-то должен съездить их забрать, а заодно поговорить. Кто-то что-то видел, кто-то захочет рассказать.
Башаров удивил! Предлагает Неробову потрудиться агентом под прикрытием. Это знакомо, он работал в молодости дознавателем. Предложение следует хорошо обдумать, и Неробов, дотошный следователь, высчитывает риски и отмечает едва заметные выгоды. За этими профессиональными терзаниями он не забывает позвонить домой и предупредить о задержке.
Его звонок чрезвычайно взволновал Ирину Валентиновну, и тревога привела ее к сыну в офис, где Дениса можно было застать в любое время дня и ночи.
– Тебя отец прислал? – обрадовался он. – А то какая-то девица спрашивает у меня видеозапись, ничего не объясняя. То ли ей отдать, то ли у нее взять. Где ключ, а?
Ирина Валентиновна знала, что ключ этот – голова Николая Ильича.
– Ладно, давай кассету. Ты голову поломал, пусть другие потрудятся.
– Какая кассета, мам. Их уже сто лет не используют. Это флешка. Тебе папину отдать, ту, фирменную, с его работы, или на свою переписать?
– Давай ту, что есть. Не будем оставлять электронных следов.
Помнится, ту же фразу произносил Николай Ильич, так что она всё крепко усвоила.
Майор Журавлев, чья карьера после назначения Маковцева стремительно шла вверх, опрашивал коллег на предмет их контактов с Неробовым, которого он примеривает на роль то ли свидетеля, то ли подозреваемого.
– А что, Георгий Семенович, разве вас на должность Башарова назначили? По части собственной безопасности? – не удержалась от замечания Инна Гришина.
– Вам про купальники рассказать? – удивилась Алла Александрова.
И только дисциплинированная Наташа Черноярова не стала ничего скрывать и рассказала, что Неробов послал ее в офис сына с видеозаписью, изъятой из гостиницы. Пока Жула допросил Дениса, ничего не знающего и невинного, криминалисты обыскали его компьютер, но не нашли электронного следа от той записи.
Неробов сидел на лавочке в саду возле управления. Он глядел на распаханную землю и трогал комья носком ботинка, словно пробовал её на ощупь. Он знал, что его срок подходит к концу и его ждут, но всячески оттягивала момент возвращения, чтобы насладиться красотой земли. Подснежники
А муза рада музе без ума да разума. Хороший палиндром, да жаль, кто-то раньше его сочинил.
Не вовремя зазвонил телефон, и он ответил на звонок еще прежде, чем разглядел номер, чертыхнулся. Журвлев, будь он неладен
«Нет, Николай Ильич, это не у меня, а у тебя тут интерес. Видел твою супружницу у музея в Юрьевце. Приехала с Полевой разбираться».
Новости у Жулы старые. Ирина успела поговорить не только с Полевой, но и с Вероникой Андреевной и даже с Лялей Лазуткиной.
Утром Ирина Валентиновна говорит мужу, что ей потребуется машина. Права у нее имеются, но сама она садится за руль крайне редко. Проплутав по предместьям К*, она выезжает на дорогу, ведущую к Юрьевцу. Даже получив от мужа заверение, что он прекратил всякие контакты с Викторией Полевой, супруга Неробова не успокоилась. Не то, чтобы у нее имелся план, как вывести благоверного на чистую воду, но кое-какой действия она наметила. Теперь она намерена расспросить музейщицу о том, что произошло в гостинице и какое отношение к этому имел Неробов.
Рассчитать всё не удалось, для доверительного разговора был выбран неудачный момент. Вокруг Полевой крутился ушлый молодой человек, которого не смущали условия домашнего ареста.
– Это мой жилец Сергей Александрович, – заносчиво похвалилась Виктория Владимировна. – Он мне с хозяйством помогает. К тому же на гитаре играть умеет.
Паренек неохотно удаляется, чтобы дать им поговорить, но не уходит далеко. Присутствие жильца немного успокоило Ирину, а потом встревожило. Рожа молодая, все время скалится на Викторию. Что ему надо от пожилой кокетки? Ирина повернулась к двери спиной, чтобы он не подслушал из коридора, и еле шепча спросила музейщицу:
– Зачем ты врешь?
– Да что ты, в самом деле? – ухмыльнулась Полевая. – Всё было, как я и говорила. Придумать это невозможно.
Виктория врала, и непонятно, зачем она это делала.
Вечером Ирина сомневается, рассказать ли Неробову о событиях этого дня.
– Что у нас есть от бессонницы? – спрашивает он.
Жена заваривает пустырника. У Неробова трясутся руки, дергается глаз, появляется бессонница. Стоит позаботится о его здоровье, но сам он этого делать не будет.
Когда он засыпает, Ирина просматривает видеозаписи с камер, на это у нее уходит вся ночь. Она составляет словесные портреты людей, которые там появляются. Один, полковник Дубровина, ей известен. Личность второго нетрудно вычислить, про него часто упоминает Николай Ильич. Ирина открывает поисковик и находит фотографию Митова. Точно, это он.