Вертоград
Шрифт:
Он успевает закончить разговор с Джагаевым, как в кабинет ему стучит Гришина, коллеги собираются на встречу с новым начальством, однако Неробов не готов продемонстрировать дружеские чувства. Он ждет звонка Джагаева, чтобы все тщательно проверить, но уверен, что предчувствие его не обманывает. И он получает истинное наслаждение, когда ему звонит адвокат и подтверждает, что на видеозаписи с камер опознаны бойцы из антитеррористического отряда.
– Я прямо сейчас отправляю запрос, – уверенно говорит Амир Асланович, – но считайте, что ваша знакомая практически свободна. Позвольте
Дополнительная информация позволяет Неробову сориентироваться. Операция в гостинице с захватом Дубровина на взятке проводилась под руководством Маковцева, который держал спецназ в машине в ожидании прибытия Митова. Тот на место не приехал – вероятно, его предупредили. Так что мужчина с близко посаженными глазами – это не он. Пока убийца делал свое черное дело, целая команда ждала отмашки. Это Неробов не со зла, а просто для того, чтобы понимать, под началом какого человека ему предстоит работать.
Кому помешал Дубровин, тоже вопрос. Если бороться со взяточниками, то начинать надо с старшего следователя Журавлева, которого неизвестно каким ветром задуло в СО. Похоже, в условиях кадрового голода Дубровину на шею удавку набросили, раз ему пришлось на Жулу согласиться.
Пока новое начальство Неробова не беспокоит, но к вечеру раздается звонок:
– Это Маковцев. Встретимся полвосьмого. А в восемь совещание, вы присутствуете.
Вячеслав Михайлович уже всем представился, один Неробов остался неохваченным, вот ему и хотят преподать урок за непослушание. Лучше бы Маковцев провел разбор операции, которую сам же завалил.
В кабинете царит сумрак, но форточка открыта, и Неробов подходит поближе вдохнуть свежего воздуха.
– И это ваша единственная версия? Серьезно? – рокочет начальственный голос, все разгоняясь. – Вы отпускаете единственную подозреваемую, хотя у вас нет другой версии.
– Почему нет? По убийству работает подполковник Башаров, это его вотчина, заказные убийства.
– Как это удобно, все свалить на товарища. А самому можно не работать.
– Мне удобно. Только не я это придумал, что заказные убийства берет он. На текучку Башарова никогда не бросают.
– И сколько заказных убийств он закрыл? Я скажу! Ноль. Так что лучше вы подключайтесь и колите эту Полевую.
– Мне это неудобно по этическим соображениям. Она моя подруга.
Это признание и услышала Кукшина, которая зашла спросить, принести ли кофе. До чего же пронырливая особа. Мало ей подслушивать. Так нет, собственными глазами желает посмотреть. В ее присутствии Маковцев сразу повышает голос:
– Давайте, это я буду думать, что удобно, а что неудобно. С ней будут работать ваши коллеги, для вас другое поручение. Найдите оружие, из которого сделал выстрел подлый убийца. Не простим ему смерть нашего дорогого Павла Александровича. Правда, Вероника Андреевна?
Секретарша стоит как вкопанная.
Неробов готов прослезиться от такой прочувственной речи. Еще вопрос, не Маковцев ли навел. Не подвернись ему эта должность, выгнали бы его из органов. Кстати, надо бы поинтересоваться деталями.
–
Тут до Маковцева доходит, что при служебном разговоре присутствует посторонний, и он отсылает секретаршу.
– Вас аттестовали как мастера агентурной разработки. Полевую завербовали. Так что пройдитесь по своим каналам и доставьте пистолетик мне – в коробке с красной ленточкой. – Вячеслав Михайлович смеется своей шутке. – Сами-то ничего не можете без подсказки.
Если Неробов и ждал подходящий момент, то вот он.
– Что это? – Маковцев машинально берет служебную записку из его рук.
– То, что на сей день удалось доказать. Дубровин стал жертвой мошенничества, организованного его коллегами. Приложения готов предоставить по первому требованию. Показания секретарши Дубровина, бронировавшей отель, ночного сторожа, опознавшего сотрудника спецслужбы. Кстати, вы еще не дали объяснений по поводу привлечения отряда по антитеррорру. Всё это для того, чтобы сфабриковать дело против полковника Дубровина, принципиального защитника нашего города.
– Что?
– Или мне отправить эти материалы сразу в службу собственной безопасности? Башаров будет не в восторге, но ведь я могу прямо его областному руководству передать. Пусть там узнают, какие методы практикует следственный отдел у них в районе.
Входит секретарша, приносит кофе. Маковцев вкрадчивым голосом говорит:
– Спасибо, Вероника, мы уже поговорили. Больше не буду вас беспокоить. А кофе вы оставьте. Я выпью.
О строптивом Неробове он наслышан, поэтому и в бригаду его не включил, вменяя тому близкую дружбу с подозреваемой, хотя факт близости является недостоверным. Рассчитывать на понимание Неробову не приходится, надо работать с тем, что имеет. Тем более, что капитан Абросимов в группе задействован, и от него информация поступает без задержки.
Теперь надо подождать. Неробов представляет, как после такого пресса он вырисовывается в кабинете у Маковцева и говорит: «Давайте я на вас поработаю, а то у меня пятно на профессиональной репутации, да и вообще, мне в подполковники пора». Ну и как это будет выглядеть?
– Чего ты там про ширинку говорил? – говорит Абросимов, переговорив с майором Журавлевым. – Он говорит, что ты совсем спятил, Ильич.
– А ты как думаешь, Андрюша?
– Что ты никогда ничего не делаешь просто так. А, неважно…
– Задумывалось как насмешка, но не получилось. Значит, он посчитал это как знак деградации? Плоский юмор, недовольство и брюзжание.
– И еще он сказал, что утром тебе стало плохо. Лицо побелело, и ты чуть не упал.
– А он молодец, наблюдательный. Ловко всё обставил. Только ведь и мы из этого пользу извлечём. Недооценка противника чревата провалом. Ладно, потом сам поймешь.
Так что сейчас Неробов со сцены уходит, предоставляя действовать адвокату Джагаеву, который сражается за репутацию музейного работника Виктории Полевой. По судебному решению в качестве меры пресечения в отношении подозреваемой избирается домашний арест. А это значит, что у Неробова есть два месяца, чтобы доказать ее невиновность.