Верю, судьба!
Шрифт:
– Через два часа нам поворачивать, - Атис снова смотрел маршрут.
– Место раньше называлось Ай-Петри, теперь - Сахарная Голова.
Горный массив был едва виден - всё закрывали низкие, пропитанные дождем облака. Внизу, на морском берегу, раскинулся город, над которым Касси и Атис лететь не рискнули, а обогнули по левой стороне, не долетая. В дождливом мареве они разглядели порт, по зимнему времени сонный и пустой, стапеля, на которых стояли корабли, краны, какую-то технику. Вскоре город остался позади, и внизу потянулось предгорье - хвойный лес и скалы. Дождь постепенно прекращался, но тонкая водяная пыль продолжала сыпаться с пасмурного, быстро темнеющего неба.
– Если я правильно понял, то нам туда, - Атис показал рукой куда-то вверх.
– Видишь, там зубцы?
Касси кивнула. Гор до этого она вживую не видела, а сейчас, присмотревшись, оторопела от картины, которая открывалась перед ними. Величественные скалы выходили из дождевой дымки навстречу, как великаны, зубцы, о которых говорил Атис, тонул в туманной мгле, их закрывали собою низкие облака. Предгорье вскоре кончилось, и они начали подниматься практически вертикально вдоль склона, на котором уже не росло ничего, да, пожалуй, и не могло вырасти.
Пока они летели над морем, времени разглядывать горы у Атиса не нашлось, а сейчас он чувствовал себя ничтожным и подавленным. В камне ощущалась сила самой земли, и он подумал, что природе, вероятно, пришлось немало потрудиться, чтобы создать такое великолепие. "Жаль, что нельзя остаться тут подольше, - думал он.
– Полетали бы, посмотрели. Как красиво!… А летом, наверное, здесь вообще чудесно". Но горный массив поражал воображение даже в такую погоду. И Касси, и Атис всю свою жизнь провели на равнинах и горы видели лишь по телевизору, а сейчас цветы медленно поднимались мимо скал, вверх, всё выше, постепенно погружаясь в облачное марево, в туман, скрывавший всё и вся.
Когда они миновали облачный слой, и по глазам резануло внезапно ослепительно яркое горное солнце, раскрасившее серый склон фантастическими нереальными красками, Атис вдруг остановил свой цветок и посмотрел вверх, в пронзительную синеву. К своему огромному удивлению он вдруг осознал, что… узнает это место, это небо. И горы внезапно перестали казаться чем-то новым - он понял, что видел горы раньше, и не только эти - старые, не особенно высокие, поросшие кое-где лесом, но и молодые, со снежными шапками на вершинах, и с бешеными ветрами, которые не всякий Летатель одолеет.
– Воспарим, окрыленные, к небесам бесчисленным, - потрясенно прошептал он.
– Касси, мы тут были. Я помню. Понимаешь? Я вспомнил!
Касси молча кивнула. К ней пришла неправильная, нелогичная уверенность в том, что облачное поле отделило их не только от промозглой мороси, но и от всех земных забот и тягот. Всегда нужно помнить, что над нами вечно горит солнце. Даже когда неделями тянется бесконечный унылый дождь, когда серая хмарь и грязь под ногами - наверху всегда горит солнце, и все так же расстилается вечная даль. Да, Атис прав: это уже было в их жизни. Только говорить ничего не было нужно. Нужно было просто молчать, замерев, и слушать, как, пробуждая забытое, небо вливается в душу.
Атис в этот момент думал, откуда же взялась эта фраза про небеса, фраза, которую он произносил в задумчивости великое множество раз, не придавая ей особого значения. Чьи это были слова? Его собственные, или кого-то неведомого, кем он никогда не был? Сейчас, как только он это осознал, привычные слова вдруг стали резать болью, и сознание Атиса внезапно на долю секунды раздвоилось. Атис-первый сидел на стуле перед окном с Абсорбентом на руках, и невидящим взором смотрел в зиму, Атис-второй встал на чашечке висящего на километровой высоте цветка, выпрямился во весь рост и спокойным уверенным взглядом посмотрел в небо, которому сейчас был хозяином.
– Я Летатель, и я здесь, - негромко произнес он.
– Кое-кому придется принять это, как данность. Я пришел.
Касси встала рядом, всем телом ощутив прикосновение легкого ветра и тишину.
– Мы пришли, - одними губами повторила она.
Звук возник внезапно, и мгновенно разрушил небесную тишину. Атису показалось, что чья-то невидимая рука выпустила в воздух мириады кузнечиков - и все они разом застрекотали.
Он растерянно оглянулся, но ничего не увидел - небо оставалось чистым.
– Откуда это?
– спросил он.
Звук становился громче. Да, шел он, судя по всему, из-под облаков - больше было просто неоткуда. И сразу же кольнуло тревожное предчувствие, потому что звук был знаком по той, прошлой жизни. По снам. Касси нахмурилась, и ее цветок вдруг затрепетал всеми лепестками, словно почувствовав опасность. Она взглянула на Атиса - и поняла, что тот тоже узнал.
– Что бы это ни было, - проговорила Касси, - лучше нам с ним не встречаться. Летим прочь!
– Куда?
– Атис озирался по сторонам.
Он помнил, что там, за скалами, которые он назвал зубцами, было что-то, что они не сумели миновать. Слова пропали, но остались ощущения. Убегать - ошибка, убегать можно только в ту сторону, из которой они пришли, а этого делать нельзя, но вот почему - вспомнить не получалось.
Звук нарастал, исходя откуда-то слева, со стороны зубцов горной вершины.
– Туда, - Касси махнула рукой вправо.
– Больше некуда. Быстрее!
Они бросили цветы в сторону, стремясь обойти зубцы, и…
…это было настолько неожиданно, что Атис впервые за весь их полет едва не сорвался с цветка. В лицо ударил мощный поток воздуха, разорванного винтами, и цветы затрясло, как на волнах.
Машины, всплывшие из белой пелены облаков, отличались от тех, что Касси видела в своем сне. Те были более узкими, тонкими, ощетиненными какими-то… консолями, что ли? Касси не знала названия. У тех было по два огромных винта, и вид тех машин заставлял вспомнить одновременно о насекомых, и о хищных морских тварях - акулах.