Весь Дэвид Болдаччи в одном томе
Шрифт:
Старуха выжидающе подалась вперед.
— Это связано со смертями Лютера и моей дочери, не так ли?
— Почему вы так решили? — удивилась Кейт.
Эдвина подалась еще ближе к ней, ее голос понизился до шепота.
— Потому что я знаю, что Лютер не убивал миссис Салливан. Я знаю это так, словно видела все своими собственными глазами.
Кейт была озадачена.
— У вас есть какие-нибудь мысли…
Но Эдвина уже печально качала головой.
— Нет, никаких.
— Тогда откуда вам известно, что мой
Тут старуха определенно заколебалась. Откинувшись назад, она закрыла глаза — и пока снова не открыла их, у Кейт на лице не дрогнул ни один мускул.
— Ты — дочь Лютера, и я считаю, что ты должна знать правду. — Помолчав, Эдвина отпила глоток чая, промокнула губы салфеткой и снова откинулась на спинку кресла. Черная персидская кошка запрыгнула ей на колени и тотчас же уснула. — Я знала твоего отца. Знала его прошлое, если можно так сказать. Они с Вандой были близки. Много лет назад Ванда попала в беду, и Лютер помог ей, помог подняться на ноги и вернуться к нормальной жизни. Я всегда буду признательна ему за это. Когда мне или Ванде что-нибудь было нужно, он всегда приходил на помощь. Все дело в том, Кейт, что твой отец в ту ночь вообще не оказался бы в этом доме, если б не Ванда.
Эдвина говорила несколько минут. Когда она закончила, до Кейт вдруг дошло, что она слушала старуху, затаив дыхание. Женщина шумно выдохнула, и этот звук отголосками разнесся по всей комнате.
Эдвина молчала, продолжая смотреть на собеседницу печальными глазами. Наконец она встрепенулась. Сморщенная рука потрепала Кейт по колену.
— Лютер любил тебя, дитя мое. Больше всего на свете.
— Я так понимаю…
Эдвина медленно покачала головой.
— Он никогда не винил тебя за такое отношение. Напротив, говорил, что ты вправе испытывать такие чувства.
— Он так говорил?
— Лютер гордился тобой, тем, что ты юрист, и твоими успехами. Он частенько говаривал мне: «Моя дочь — юрист, и чертовски хороший. Для нее правосудие стоит на первом месте, и она права, абсолютно права».
У Кейт голова пошла кругом. Ее захлестнули чувства, к которым она была не готова. По улице проехал черный седан и скрылся за поворотом. Кейт быстро посмотрела на Эдвину.
— Миссис Брум, я признательна вам за то, что вы все это говорите. Но на самом деле я пришла к вам с конкретной целью. Мне нужна ваша помощь.
— Я сделаю все, что в моих силах.
— Мой отец прислал вам посылку…
— Да. И я отправила ее мистеру Грэму, как и сказал Лютер.
— Да, знаю. Джек ее получил. Но… но ее у него отобрали. И вот мы подумали, быть может, отец прислал вам еще что-нибудь, что-нибудь такое, что нам поможет?
Глаза Эдвины больше не были печальными. Они превратились в две сосредоточенные точки. Пожилая женщина посмотрела Кейт за спину.
— За тобой, в нотах на пианино. В сборнике церковных гимнов слева.
Подойдя к пианино, Кейт
— Лютер был самым доскональным человеком из всех, кого я только встречала в своей жизни. Он сказал, что если с пакетом что-то пойдет не так, я должна буду отправить мистеру Грэму вот это. Я как раз собиралась так поступить, но тут услышала про него по телевизору. Правильно ли я полагаю, что мистер Грэм не имеет никакого отношения к тому, что ему приписывают?
Кейт кивнула.
— Хотелось бы, чтобы все разделяли ваше мнение.
Она собралась вскрыть конверт.
— Не надо, Кейт, — резким тоном остановила ее Эдвина. — Ваш отец сказал, что только мистер Джек Грэм может ознакомиться с содержимым конверта. Только он один. Полагаю, мы должны прислушаться к его словам.
Кейт колебалась, борясь с природным любопытством, затем отложила конверт.
— Больше отец ничего не говорил? Он знал, кто убил Кристину Салливан?
— Да, он это знал.
— Но вам он это не сказал? — пристально посмотрела на нее Кейт.
Эдвина затрясла головой.
— Но одно он мне сказал.
— И что?
— Лютер сказал, что если он скажет, кто это сделал, я ему не поверю.
Вернувшись в кресло, Кейт задумалась.
— Что он имел в виду?
— Смею тебя заверить, меня это очень удивило.
— Почему? Почему вас это удивило?
— Потому что Лютер был наичестнейшим человеком, другого такого я не встречала. Я поверила бы всему, что он мне сказал. Приняла бы это как Священное Писание.
— То есть то, что видел отец, кого он видел, настолько невозможно, что в это нельзя поверить? Даже вам?
— Совершенно верно. Именно так я и подумала.
Кейт поднялась, готовая уйти.
— Благодарю вас, миссис Брум.
— Пожалуйста, зовите меня Эдвиной. Необычное имя, но другого у меня нет.
Кейт улыбнулась.
— После того как все это закончится, Эдвина, мне… мне хотелось бы снова навестить вас, если вы ничего не имеете против. Поговорить с вами.
— Я сама очень этого хочу. В старости есть как плохие, так и хорошие стороны. В одинокой старости есть только плохие стороны.
Надев куртку, Кейт направилась к двери. Конверт она убрала в сумочку.
— Это должно сузить круг поисков, ведь так, Кейт?
Она обернулась.
— Что?
— Кто-то такой, в кого нельзя поверить. Если задуматься, таких не так уж и много.
Охранник медицинского центра, высокий и широкоплечий, был жутко смущен.
— Ума не приложу, как такое случилось. Я отлучился на две, максимум три минуты…
— Ты не должен был вообще покидать свой пост, Монро. — Низкорослый начальник приходился Монро по плечо, но верзила обливался потом.