Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Тихая улыбка тронула губы Чен-Лу.
Рин, смотрящая в заднюю часть кабины, видела лишь смутно угловатые черты шефа МЭО. «Он сильный, — думала она. — А я так устала».
Она опустила голову на колени Хуана, как ребенок, ждущий ласки, спрятала руку за его спину. Тело его горело, как в лихорадке. Ее рука на его спине нащупала выпуклый металлический предмет в куртке Хуана. Она провела пальцами по его очертаниям, узнала ружье… нет, оружие для ладони.
Рин убрала руку и села. Почему он носит оружие, которое скрывает от нас?
Хуан продолжал дышать глубоко, как в забытьи. Слова Чен-Лу кричали в уме, предупреждая его, призывая к действию. Но вмешалось опасение.
Рин пристально смотрела вниз по течению, размышляя… сомневаясь. Кабина плыла в дорожке лунного света. Холодные вспышки, как светляки танцевали в темноте леса с обеих сторон.
Хуан, вспоминая слова Чен-Лу, думал: «Все во вселенной течет, как река. Почему меня мучают сомнения? Я мог бы повернуться и убить этого ублюдка, или заставить сказать его правду о себе. Какую роль играет во всем этом Рин? Голос ее в разговоре с ним выражал гнев. Все во вселенной течет, как река».
Взгляд во внутрь самого себя давался Хуану с трудом, вызывая страшную внутреннюю дрожь, которая двигалась по направлению к страху. «Те существа там за бортом, — думал он, — время на их стороне. Моя жизнь, как река. Я плыву — моменты, воспоминания… ничего вечного, никаких абсолютных истин».
Он почувствовал озноб, головокружение, и в сознание его вошли удары собственного сердца. Он застонал, как будто просыпаясь, и сел.
Рин коснулась его руки. — Как ты себя чувствуешь? — В ее голосе была забота или что-то другое, чего Хуан не мог узнать. Отчуждение? Стыд?
— Мне… так тепло, — прошептал он.
— Воды, — сказала она и подняла бачок к его губам. Вода была прохладная, хотя Хуан знал, что она должна быть теплой. Часть ее побежала по подбородку, и тогда он понял, как слаб, несмотря на энергетический пакет. Усилие проглотить воду потребовало от него ужасающих затрат энергии.
«Я болен, — думал он. — Я действительно болен… очень болен».
Он откинул голову на спинку сиденья, пристально посмотрел через прозрачную полосу балдахина. В сознание его проникли звезды — резкие пучки света, которые выступали через проносящиеся облака. Движение кабины, вызванное резким порывом ветра, послало звезды и облака в край угла обозрения Хуана. Это ощущение вызвало чувство тошноты, он опустил взгляд и увидел мерцающие огни на правом берегу.
— Трэвис, — прошептал он.
— А-а? — И Чен-Лу хотелось узнать, как долго Хуан уже не спит. Неужели я был одурачен его дыханием? Не сказал ли я много лишнего?
— Огни, — сказал Хуан. — Вон там… огни.
— А-а, там. Они уже идут за нами довольно долго. Наши друзья там идут по нашему следу.
— Какая здесь ширина реки? — спросила Рин.
— Метров сто, или около этого, — ответил Чен-Лу. — Как они видят нас?
— А почему бы им не видеть при такой луне?
— Не следует ли дать по ним залп, просто чтобы…
— Береги боеприпасы, — сказал Чен-Лу. — После такой заварушки, как сегодня… ну, нам не выдержать еще одну такую.
— Я что-то слышу, — сказала Рин. — Это опять стремнина?
Хуан рывком сел. Усилие, которое потребовало от него это движение, устрашило его. «В таком состоянии я не смог бы справиться с машиной, — думал он. — И сомнительно, что Рин или Трэвис знают, как ею управлять».
Он стал улавливать шипящий звук.
— Что это? — спросил Чен-Лу.
Хуан вздохнул и опустился назад. — Отмели, что-то в реке. Вот тут, влево. — Звук стал громче: ритмичные удары воды о вытянутую плоскость… и пропадал за ними.
— Что бы случилось, если бы правое крыло ударилось о что-то подобное? — спросила Рин.
— Конец турне, — сказал Хуан.
Завихрение повернуло кабину, начало качать ее взад и вперед — медленным, настойчивым движением маятника — кругом, назад, кругом… Движение шло по зыби, и толчки маятника прекратились.
Проходящие в темноте джунгли, огни, клонили Хуана в дремоту. Он знал, что не сможет оставаться в бодрствующем состоянии, если жизнь его зависит от этого.
— Сегодня ночью вахту буду держать я, — сказала Рин.
— Вахту и ничего более, — сказал Чен-Лу.
— Что вы хотите этим сказать?
— Просто то, чтобы ты не спала, моя дорогая Рин.
— Идите к черту, — сказала она.
— Ты опять забыла: я не верю в черта.
Хуан проснулся от звука дождя и темноты, которая медленно вползала в серый рассвет. Свет усилился, и он смог различать стальные полосы дождя, выделяющиеся на фоне бледно-зеленых джунглей слева от него. Другой берег был отдаленной серой массой. Это был дождь монотонной ярости, который дробью обрушивался на балдахин и устилал реку бесчисленными крошечными кратерами.
— Ты проснулся? — спросила Рин.
Хуан сел, нашел, что чувствует себя освеженным, в голове его стоит удивительная ясность. — Сколько продолжается этот дождь?
— Примерно с полчаса.
Чен-Лу кашлянул, наклонился вперед близко к Хуану. — Я уже на протяжении нескольких часов не вижу признаков наших друзей. Может ли быть так, что им не по вкусу дождь, подобный этому.
— Мне не нравится этот дождь, — сказал Хуан.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Рин.
— Река собирается превратиться в ревущий ад.
Хуан взглянул вверх на тучи налево. Они низко тянулись над деревьями. — Если вообще когда-либо и появятся поисковые группы, в таком аду они наверняка не смогут увидеть нас.
Рин облизала языком губы. Неожиданно она почувствовала эмоциональную пустоту, и тогда она поняла, как сильно надеялась на то, что их найдут. — Как долго еще будет лить этот дождь? — спросила она.
— Четыре или пять месяцев, — сказал Хуан.
Завихрение повернуло машину. Береговые линии промелькнули перед взором Хуана: зелень, заглушенная до пастели потоком дождя. — Кто-нибудь был снаружи?