Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
— Его убежище — это ты.
Все это время Проповедник стоял неподвижно и молча слушал, словно его совершенно не волновало, какой оборот примет разговор.
— Он хорошо послужил мне, Гурни, — сказал Лето. — Дом Атрейдес еще не потерял чувство долга по отношению к тем, кто верно нам служит.
— Дом Атрейдес?
— Дом Атрейдес — это я.
— Ты бежал из Якуруту до того, как я успел выполнить задание твоей бабки, — холодно произнес Халлек. — Как ты мог предположить…
— Ты будешь беречь жизнь этого человека, как свою собственную, — произнес Лето, прервав спор, и твердо взглянул в глаза Халлеку.
Джессика в свое время научила Халлека наблюдать людей по методике Бене Гессерит. Сейчас Халлек видел в Лето только спокойную уверенность. Однако пока приказы Джессики оставались в силе.
— Твоя бабка поручила мне закончить твое образование и проверить, не одержим ли ты.
— Я не одержим — простая констатация факта.
— Тогда почему ты бежал?
— Намри имел приказ убить меня при любом исходе проверки. Это был приказ Алие.
— Ты что, Вещающий Истину?
— Да — утверждение снова прозвучало, как констатация факта.
— И Ганима тоже?
— Нет.
Проповедник нарушил молчание, повернулся к Халлеку, но рукой указал на Лето.
— Ты полагаешь, что ты сможешь его испытать?
— Не вмешивайся в разговор, если не знаешь проблемы и ее последствий, — повелительно произнес Халлек, не глядя на Проповедника.
— Я очень хорошо знаю эти последствия, — возразил старик. — Однажды меня испытывала старая женщина, которая думала, что знает, что делает.
Халлек свысока взглянул на Проповедника.
— Еще один Вещающий Истину.
— Вещающим Истину может стать каждый, даже ты, — сказал старик. — Это вопрос честности в оценке природы своих чувств. Вещание Истины требует внутреннего согласия с истиной, что и позволяет ее распознавать.
— Зачем ты вмешиваешься? — угрожающе спросил Халлек и положил руку на нож. Кто этот Проповедник?
— Я несу ответственность за все эти события, — сказал слепец. — Моя мать может, если хочет, вылить на алтарь всю свою кровь, но у меня совершенно иные мотивы. И я действительно понимаю всю глубину проблемы.
— О?! — Халлеком действительно овладело любопытство.
— Госпожа Джессика приказала тебе отличить волка от собаки, зе'еба от ке'леба. По ее определению волк — это тот, кто обладает властью, но неверно ею пользуется. Однако между временем волка и временем собаки бывает рассвет, когда ты не сможешь отличить пса от волка.
— Это очень близко к сути дела, — произнес Халлек, заметив, что в комнате собирается все больше и больше людей, желающих послушать. — Откуда тебе все это известно?
— Мне известно это потому, что я знаю эту планету. Ты не понимаешь? Подумай. Под ее поверхностью прячутся камни, грязь, осадочные породы, песок. Это память планеты, слепок ее истории. То же самое относится и к людям. Собака помнит, как была волком. Каждая вселенная вращается вокруг ядра бытия, и из этого ядра исходит память, развертываясь до самой поверхности.
— Все это очень интересно, — сказал Халлек. — Но как твои слова помогут мне выполнить приказ?
— Присмотрись к слепку своей собственной истории, сделай это, как делают животные.
Халлек покачал головой. В облике и повадке Проповедника была властность, характерная для Атрейдесов, и было ясно, что старик пользуется Голосом. Халлек почувствовал, как сильно забилось его сердце. Неужели это возможно?
— Джессика хотела окончательной проверки, испытания стрессом, который позволил бы выявить ткань подлинной сути ее внука, — сказал Проповедник, — Но ткань всегда здесь, она доступна зрению.
Халлек внимательно посмотрел на Лето, повернувшись к нему под действием силы, которой нельзя было противостоять.
Проповедник между тем продолжал говорить, словно читая лекцию тупому ученику.
— Этот молодой человек спутал все ваши карты потому, что он не единичная личность, а общность. Как и во всякой общности, подвергнутой воздействию стресса, каждый ее член воспринимает разные команды. Эти команды не всегда добры, откуда и проистекают истории о Мерзости. Но вы уже достаточно изранили эту общность, Гурни Халлек. Неужели ты не понял, что трансформация уже произошла? Этот юноша достиг внутреннего согласия столь мощного, что его уже невозможно обратить вспять. Я вижу это, хотя у меня нет глаз. Однажды я пытался противостоять ему, но теперь я выполняю его волю. Он — Целитель.
— Кто ты? — спросил Халлек.
— Я — тот, кого ты видишь, и не более того. Не смотри на меня, смотри лучше на того, кого тебе приказали учить и испытывать. Он сформировался в этом кризисе. Он выжил в смертельном окружении. Он — здесь.
— Кто ты? — упорствовал Халлек.
— А я велю тебе смотреть на этого юного Атрейдеса! Он последняя питающая надежда, на которой зиждется будущее нашего вида. Он введет в систему результаты, полученные в его прошлых представлениях. Ни один человек не знает прошлого лучше, чем он. И ты хотел уничтожить его!
— Мне приказали его испытать и я не мог…
— Но ты смог!
— Он воплощение Мерзости?
Проповедник устало рассмеялся.
— Ты все еще в плену у этой чуши Бене Гессерит. Как хорошо умеют они творить мифы, погружающие мужей в спячку!
— Ты — Пауль Атрейдес? — спросил Халлек.
— Пауля Атрейдеса больше нет. Он пытался установить высший символ морали, но отмел все нравственные притязания. Он стал святым без Бога, богохульствуя каждым произнесенным им словом. Как ты можешь думать…