Весь Кир Булычев в одном томе
Шрифт:
Но по мере того как он рассказывал о ночных событиях, вспоминал, как все было, вспоминал свой страх и унижение, Коля все более проникался желанием найти и перебить всех этих татар. Об Ахмете он не думал — впрочем, Ахмет в городе, что ему делать в горах?
— Кстати, о вашем шоффере? — спросил Баренц, поправляя очки в тонкой золотой оправе. — Вы видели его мертвым?
— Я видел, как он упал, — сказал Коля. — Но у меня не было времени вернуться. Меня бы тоже убили.
— Возможно, возможно, — как врач, сомневающийся в рассказе пациента, произнес полковник.
— Может, он и жив, может, его взяли в плен. Но он упал. Я видел, как он упал. Больше я ничего не знаю.
Баренц оставил Колю в приемной и без доклада прошел в кабинет командующего, где оставался минут десять.
Коле хотелось спать, но в то же время перенапряжение заставляло пульс биться вдвое быстрее, чем обычно. Состояние Коли было близко к лихорадочному.
Коля подошел к окну. За окном еще не начало светать — только пятый час. В блестящих радиаторах и стеклах съехавшихся к штабу автомобилей отражался свет из окон штаба, словно это были не машины, а гигантские блестящие жуки.
— Лейтенант Берестов! — воскликнул Свиридов. — Пред светлые очи!
Колчак сидел за столом. Баренц стоял почтительно — чуть-чуть склонившись, как позволяло достоинство.
— Мы договорились с полковником, — сказал он. — Вы будете сопровождать отряд Баренца, который должен найти и обезвредить банду, что устраивает засады на главной дороге Крыма. Я полагаю это чрезвычайно важным. Как только операция будет закончена, отряд полковника Баренца и вы, Берестов, едете в Дюльбер. Остальные указания получаете только от меня в Дюльбере.
Внизу их с Баренцом ждал большой грузовик с высокими бортами. В кузове были положены доски, на которых в пять рядов сидели солдаты — сытые рожи из контрразведки. Коле приходилось их видеть. Коля подозревал, что их набирали из бывших полицейских и жандармов. Но в конце концов кто-то должен охранять порядок.
Баренц залез в кабину, за ним его помощник, поручик, но Беккера туда не позвали, хотя, если потесниться, хватило бы места и ему. Пришлось остаться в кузове вместе с нижними чинами. Утешать себя тем, что еще вчера ты ездил на своем авто с собственным шоффером. Кстати, мотор куда-то исчез. Его у подъезда не было.
Солдаты были в толстых шинелях, под ними фуфайки, на головах папахи — готовились по погоде. А Коля был только в тонком флотском плаще и фуражке. Так что воспаление легких — наверняка.
Но показывать, что страдаешь от несправедливого обращения какого-то полковника, нельзя. Коля не хотел даже поднимать воротник шинели. И терпел больше часа. Он сидел в первом ряду, от прямого ветра прикрывала кабина. Сонные, поднятые среди ночи солдаты сжались в кучу малу — Колю приняли в нее, вот он и не замерз, а заснул, как и все, и скоротал дорогу.
Когда проснулся, машина уже остановилась. Полковник Баренц в щеголеватой бекеше и серой папахе стоял на шоссе, запрокинув голову, негромко покрикивал на солдат, чтобы скорее вылезали, а солдаты нехотя просыпались, ежились, не хотелось отделяться от товарищей и вылезать на ночной холод.
Было зябко. С гор дул ледяной ветер. Облака неслись, выскакивая из-за хребта, и уходили к морю, разбегаясь по рассветному морозному небу.
Коля посмотрел на часы — почти восемь.
— Ну как, лейтенант? Приехали? — спросил Баренц, сонно и недобро щурясь. Гладкое желтоватое лицо с опухшими веками черных глаз, длинные баки и длинные черные ресницы придавали лицу контрразведчика нечто опереточное. — Где-то здесь вы попали в засаду?
Коля поглядел вдоль дороги. Слева — поросший лесом крутой каменистый склон, справа — откос вниз, к виноградникам. У самой воды несколько белых домиков. Тихо, только воет ветер.
— Как разберешься? — искренне сказал Коля. — Это же ночью было, а я не за рулем.
— Но когда ехали от засады к Севастополю, ведь вы были за рулем.
— Конечно, — сказал Коля. — Ефимыча убили.
Разговор был спокойный, деловой, но за каждым словом, особенно за построением фраз, Коля чувствовал подвох и допрос.
— Ну и как же мы найдем злоумышленников? — спросил Баренц, пощипывая конец бакенбарда.
— Я полагал, что по моему описанию вы все определили, господин полковник, — сказал Коля.
— Но мне же нужно проверить ваши показания.
— Могли обойтись без меня, — сказал Коля.
— Я выполняю приказ адмирала. Ему хотелось, чтобы за вами был глаз да глаз, — улыбнулся Баренц так, словно сейчас скажет: я пошутил!
Но Баренц так и не сказал.
— Теперь тише! Чтобы муха не пролетела! — приказал Баренц, и его солдаты — было их человек до тридцати — быстро и уверенно разделились на две шеренги и пошли по обеим обочинам шоссе.
Сзади послышался поскрип — показалась повозка, запряженная лошадкой и груженная мешками, — татарин ехал на базар в Ялту. Татарина согнали с дороги, Баренц быстро прошел туда и, пока солдаты копались в мешках, разговаривал с татарином. Тот отрицательно качал головой. Баренц настаивал, грозил. Татарин стал показывать вперед и выше дороги, и Коля понял, что он подтверждает: на поляне были люди. И тут Коля испугался даже больше, чем ночью. Тогда все произошло быстро и неожиданно, а сейчас будет бой, и в этом бою у него, Беккера, есть задача — неприятная и неизвестно как выполнимая — убить Ахмета, чтобы он не назвал Колю настоящим именем. Мысль о том, что ему необходимо убить школьного приятеля и соседа, была тошнотворной — хотелось отогнать ее, и Коля стал смотреть на то, как идут солдаты. Это их, солдатское дело — стрелять и убивать.
По жесту Баренца одна из шеренг стала ловко подниматься по склону, видно, желая обойти поляну с тыла.
И тут Коля увидел рядом с дорогой, параллельно ей, толстый ствол платана, срубленного еще недавно, — листья только чуть пожухли.
— Вот то дерево, — сказал Коля, — которым они дорогу перегородили.
— Молчите, — прошипел Баренц. — Без вас знаю. Ваше участие больше не понадобится. А то еще угодите под пулю…
И Баренц быстро пошел кустами, не поднимаясь прямо к поляне, а обходя ее.