Весь Кир Булычев в одном томе
Шрифт:
Верка смело пошла дальше — ей-то отступать было некуда.
Она миновала сестру. Перед ней была матовая стеклянная дверь.
«Мама здесь, — поняла Верка. — Она меня ждет…»
Верка уверенно открыла дверь и вошла.
Но оказалась не в палате, как ожидала, а в пустой комнате, где была еще одна дверь с кодовым замком.
Верку опередили. Перед внутренней дверью стояла белокурая медсестра и набирала номер.
Когда сестра обернулась, Верка заметила, что за ней, прижавшись к стене, стоит карлик в белом халате. Или ребенок… Или детеныш наездника, осы церцерис грандиозис.
Они и сюда успели!
Детеныш рассмеялся:
— Мы тебя все просили, просили, а ты не соглашалась. За десять тысяч не соглашалась. А потом сама бесплатно пришла. Учти, на вознаграждение не рассчитывай. Теперь твоя жизнь и жизнь твой мамаши стоят недорого. Одна личинка — и вы свободны.
— Да я не могу вам помочь!
Верка так устала от всех этих тараканов, наездников, убийц, которые не считают себя убийцами, потому что подчиняются законам своей жизни. А если у нас свои законы, то тем хуже для нас.
— Нам остался один шаг до твоей мамаши, — сказал детеныш. — Помнишь, что случилось с Оксаной, когда она угодила в пушкинский морг?
— Мне нужен мой ребенок, — сказала женщина. — Мой мальчик, которого они так жестоко вырвали из твоей мамы. Твоя мама так тоскует по нему! А он может умереть — он же еще такой маленький и беззащитный!
Дверь реанимации отворилась, и в ней показался Ванечка.
Женщина одним ловким движением схватила Верку и рванула ее в сторону. Из ее груди выскочила острая сабля.
— Стой, — приказал детеныш Ванечке. — Мы не желаем зла, нам ничего не нужно. Верните зародыш, и мы отпустим вашу девочку. Разве это не гуманно — ребенок за ребенка?
— Немедленно отпустите Веру! — возмутился доктор и кинулся на женщину.
Женщина прижалась спиной к стене и полоснула Верку саблей.
— Больно! — закричала Верка.
Ей было не так больно, как горячо — по шее потекла струйка крови.
Ванечка сразу остановился, как на стену налетел.
— Немедленно принесите моего ребенка! — приказала матка.
— Советую вам сдаться, — сказал Ванечка. — В институте много людей. Я сейчас подниму тревогу…
— Послушай, очкарик, — тихо сказала женщина. — Никакой тревоги ты не поднимешь, потому что в таком случае девчонка не проживет и минуты.
— Вы тоже! Поймите, что вы замахнулись на все человечество!
— А вот это уже наши проблемы, — ответила женщина. — Нас не так легко убить. Иначе бы мы давно вымерли. Мы не виноваты, что стали такими, какие мы есть. Это вы, люди, испытывали бомбы, чтобы убивать самих себя. Вы отравили реки и озера, вы убили и изуродовали миллионы живых существ, а теперь мы вам не нравимся?
— Не нравитесь! — крикнула Верка. — Вы людей обвиняете, а сами еще страшней. Вы убиваете тех, кто ни в чем не виноват. Моя мама при чем? А Олега зачем убили?
Ей было очень неудобно и больно говорить, потому что наездница продолжала держать острие сабли возле ее горла.
— Ты что ела на обед? — вдруг завопил детеныш. — Ты котлету ела? Ты курицу ела? А ты забыла, что у курицы тоже есть дети? Ты телячью котлету сожрала? Людоедка! А знаешь — это мое счастье, что я для тебя невкусная, а то бы ты и меня приготовила под горчичным соусом! Когда я была человеческой женщиной, то очень любила телятину под горчичным соусом.
— Мы хотим жить, — твердо сказала женщина-наездник. — Мы хотим жить не меньше, чем вы. Мы любим своих детей так же, как и вы. Отдайте нам личинку, и мы уйдем. Больше вы нас не увидите.
— Не отпускай их! — закричала Верка. — Пускай они лучше убьют меня!
— Почему ты так говоришь? — удивилась женщина. — Ты что, жить расхотела?
— Завтра вы убьете маму другой девочки, — сказала Верка. — Вас будет больше…
— Пускай это будет честная война, — сказал детеныш. — Но завтра.
— Я жду, — повторила женщина. — И не думайте, что я пожалею вашу девочку. Это чужой ребенок. А у меня есть свой, и он умрет, если вы его мне не вернете. Мой ребенок мне дороже. Вы думаете, что я — насекомое и поэтому не могу испытывать чувств. Это неправда. Я наполовину церцерис, а наполовину человек. И неизвестно еще, чего во мне больше.
— Ой! — Сабля наездницы больнее вонзилась в горло Верки.
— И вы хотите, чтобы я сейчас отложила в нее яйцо? — спросила женщина.
— Остановитесь! — воскликнул Ванечка. — Мы согласны.
Он вытащил из верхнего кармана мобильник и спросил:
— Ты все слышала, Елена?
— Слышала, — донесся голос Елены. — Куда нести личинку?
— Вот это разумно, — обрадовалась женщина. — Мы спустимся к выходу, там нас ждет машина. Вынесите личинку туда.
— А Вера? — спросил Ванечка. — Почему вы ее не отпускаете?
— Потому что мы не верим людям. Мы для вас — ядовитые, опасные насекомые, нас можно обмануть, а при нужде и сапогом раздавить.
— У вас нет оснований нам не верить! — крикнул Ванечка.
— Есть, да еще какие!
Женщина подтолкнула Верку к двери.
Детеныш семенил рядом. Из его груди тоже торчала сабля.
В коридор он выскочил первым и закричал:
— Все с дороги!
Все послушно кинулись в разные стороны.
Только мужчина с бородкой не побежал.
— Погодите! — закричал он. — Эта девушка нуждается в помощи, она мне сама в этом призналась! Что вы делаете? У вас нож? Это запрещено!
— Расправься с ним! — крикнула женщина детенышу.
Тот кинулся к мужчине.