Весь мир в кармане
Шрифт:
— Скажем прямо, напугал он меня, — Блек вытер пот с лица ладонью. — Ну ладно, Джипо, садись и малость передохни. Может, мне попробовать взяться за этот треклятый замок?
— Тебе? — Джипо скривился в презрительной гримасе. — Нет. Ты можешь сбросить и первую цифру, которую я нашел, у тебя в пальцах нет чутья. Лучше не трогай.
Блек протянул руку, схватил Джипо за рубашку на груди и сильно встряхнул его.
— Ну и как же мы его откроем, черт побери? Я не могу, ты не хочешь, что же нам делать? — голос его стал сиплым от ярости.
— Ты что, не понимаешь? Нам его не открыть. Я бился над этим замком три дня. Ни на минуту не отрываясь, я бился над ним. И что
— Замолчи сейчас же, — пробормотал Блек. — Не заводи свою волынку сначала.
Но и он почувствовал беспокойство. В словах Джипо был здравый смысл. Мысль о том, что придется париться в этом трейлере еще две или три недели, пугала и его.
— А вырезать дверь ты не можешь?
— Здесь? Это невозможно! Пламя будет видно сквозь занавески. А потом, подумай сам, какая здесь образуется температура. Трейлер просто загорится!
— А что, если нам угнать трейлер в горы! Фрэнк говорил, что такая необходимость может возникнуть, и, очевидно, так и придется сделать. Там мы сможем держать дверь открытой, когда ты будешь работать. Это тебя устроит?
Джипо вынул платок и приложил к кровоточащей ссадине на щеке.
— С меня хватит. Я хочу домой. Эту заразу открыть невозможно. Понимаешь? Невозможно!
— Поговорим с остальными, — увещевал Блек каким-то скрипучим голосом. — Ну будь же мужчиной! За этой дверью миллион чистоганом. Целый миллион. Ты только подумай.
— А мне плевать, будь там хоть двадцать миллионов, — ответил Джипо, голос его прерывался. — С меня хватит. Я же сказал. Ты что, не понимаешь английского языка?
— Успокойся, слышишь! Поговорим с остальными.
Джинни и Китсон возвращались с покупками из городка, находившегося милях в тридцати от кемпинга, не подозревая, что у Джипо сдали нервы.
Они решили не покупать больше продукты в магазинчике в самом кемпинге: это становилось опасным. Хозяин, конечно, заметит, сколько продуктов они берут, и догадается, что для двоих этого слишком много. Теперь они ежедневно ездили в городок.
Последние два дня Джинни и Китсон все время были вместе и наедине.
Джинни все еще не решила, останется ли она с Китсоном, если они получат деньги. Она знала, что Китсон влюблен в нее, и сама все больше привязывалась к нему. Джинни чувствовала себя с ним спокойно и в безопасности — иначе, чем с Блеком; это был совсем другой человек.
Они ехали по шоссе в направлении кемпинга, и девушка исподтишка разглядывала обращенное к ней в профиль лицо. «Он очень привлекателен, несмотря на перебитый нос», — подумала она. И ей вдруг захотелось довериться ему.
— Алекс…
Китсон взглянул на нее и снова перевел глаза на дорогу: когда Джинни сидела рядом, он вел машину очень внимательно и осторожно.
— Тебя волнует что-нибудь?
— Да, по правде говоря, — она поправила рассыпавшиеся по плечам медно-рыжие волосы. — Ты как-то спрашивал меня, откуда я знаю о броневике и днях зарплаты. Тебе это еще интересно?
Китсон удивился.
— Мне, конечно, хотелось знать, но, в общем-то, не мое это дело, — ответил он. — Почему ты вдруг об этом вспомнила?
— Ты очень хорошо ко мне относишься. Большинство мужчин на твоем месте стали бы приставать ко мне. Я тебе благодарна. И еще я хочу, чтобы ты знал: я не из гангстерской шайки.
Китсон покачал головой.
— Я никогда так и не думал.
— А Морган думал. Он считал, что я выкрала план ограбления у шайки, с которой работала, и пришла к нему, чтобы получить долю побольше. Он этого никогда не говорил, но я знаю: он так думал.
Китсон поежился, ощущая неловкость. Он точно знал, что Морган думал именно так.
— Что ж, все возможно. Я-то так никогда не считал…
— Я знала о выплатных днях и о бронемашине, потому что мой отец работал вахтером на этом исследовательском полигоне, — негромко сказала Джинни.
— Вахтером? — Китсон бросил на нее быстрый взгляд. — Ну, тогда ты, конечно, могла быть в курсе дела.
— Я не хочу выгораживать себя, — продолжала Джинни. — Мать моя была дрянная женщина, и, наверно, во мне тоже много плохого. Она бросила отца, когда мне было десять лет. Мать постоянно твердила: главное — деньги, без них никогда ничего не добьешься. Отец был хорошим человеком, но зарабатывал мало. Ко мне относился очень хорошо, только все равно я всегда думала о деньгах. Когда я выросла, эти мысли стали еще навязчивее. Они изводили меня. У меня никогда не было хороших платьев. Редко удавалось сходить в кино. Все свободное время я простаивала у витрин роскошных магазинов и завидовала людям, которые могут купить то, что там выставлено. А мне так хотелось все это иметь! Отец иногда говорил о деньгах, которые привозят на полигон, и я думала: вот бы заполучить. Потом появилась новая машина — броневик. Отец считал просто безумием, что компания перестала страховать зарплату. Он говорил, что броневик очень просто угнать, что его можно спрятать в трейлере. Так что это была идея отца. Только не подумай, что он для себя, даже в мыслях, действительно допускал такую возможность. Он был совсем другой человек. Но я-то стала все чаще задумываться, как бы угнать броневик. У меня это просто превратилось в навязчивую идею.
Китсон внимательно слушал. Солнце, как раскаленный огненный шар, скатилось за горы.
— Отец был тяжело болен, — продолжала Джинни, обхватив сцепленными пальцами колено. — Ему оставалось два года до пенсии, и он старался дотянуть их, но в конце концов ему пришлось уйти. Сначала ему дали отпуск за свой счет, но, когда он не вернулся в положенное время, фирма его уволила. Пенсия погорела. Я ходила к начальнику и пыталась уговорить его, но он и слушать не стал. Смотрел на меня, как на нищенку. И вот, когда отец умер, я решила, что расквитаюсь с ними. Убью сразу двух зайцев: сведу с фирмой счеты и разбогатею. План был мною уже продуман до мельчайших подробностей, оставалось только найти помощников. Однажды вечером в кафе я случайно услышала разговор каких-то мужчин о Моргане. Из их слов я поняла, что как раз Морган мне и нужен. И я пошла к нему. Вот и вся история. План придумал мой отец, но он не собирался осуществлять его.
— Мне очень жаль твоего отца, — сказал Китсон.
— Да, ему не повезло, — ее руки сжались в кулаки. — Я очень жалею, Алекс, что затеяла всю эту историю. Знаю, что я дрянная, упрямая, жадная к деньгам. Все я про себя знаю, но никогда не думала, что дело обернется таким образом. Оказывается, бахвалиться, что убьешь человека, просто. Видишь такие вещи в кино, и кажется, будто нет тут ничего особенного. А когда в жизни…
— Послушай, Джинни, — сказал Китсон настойчиво, — почему бы нам с тобой не бросить это дело? Мы можем уехать в Мексику. Если мы скроемся немедленно, у нас останется возможность выпутаться из этой истории. Давай уедем.