Весь мир в кармане
Шрифт:
Джинни пошла в спальню и легла на кровать. От усталости и напряжения она скоро уснула. Китсон бодрствовал — он курил и поглядывал на трейлер. Блеку и Джипо пришлось остаться в трейлере в компании двух мертвецов. Это были очень тяжелые часы.
Когда стемнело, Блек и Джипо пришли в домик. Толстяк был в ужасном состоянии. Он рухнул в кресло и закрыл лицо руками. Под глазом у него красовался синяк. Это Блек стукнул его, когда Джипо попытался сбежать из трейлера по дороге в Фаун-лейк. Он стал кричать и биться о стенки прицепа. Казалось, он потерял рассудок. Блеку пришлось здорово стукнуть Джипо, иначе невозможно
Блек и Китсон ушли в лес, чтобы найти подходящее место, где похоронить Моргана и Томаса. Джипо перед отъездом прихватил с собой лопату, и теперь она пригодилась — Блек и Китсон принялись по очереди копать могилу. Они работали молча при свете луны. Оба нервничали, потому что оттуда, где они находились, было видно залитое лунным светом озеро и скользящие по нему лодки. Были слышны и далекие голоса. Однажды им пришлось лечь на землю — поблизости прошла влюбленная пара.
Только после полуночи они закончили работу, утоптали и загладили землю, тщательно покрыли ее листьями и хворостом. К этому времени они до того измучились, что насилу добрались до домика.
Джинни сидела в кресле, держа на коленях пистолет, она караулила Джипо, уснувшего на кушетке.
Блек запер дверь. Потом подошел ко второму креслу и почти упал в него. Китсон сидел на стуле. На его лице, бесцветном, как кусок застывшего бараньего жира, все время дергался какой-то мускул.
— Что-нибудь тут было? Неприятности? — спросил Блек, обращаясь к Джинни.
Девушка была очень усталой. Под глазами у нее пролегли темные тени. Она уже не казалась такой красивой, но голос ее, когда она ответила, прозвучал твердо:
— Нет. Только он все время талдычил, что хочет домой.
— Как только он откроет сейф, может убираться ко всем чертям!
При звуке его голоса Джипо зашевелился и открыл глаза. Щурясь от света, он огляделся и, обнаружив, что все смотрят на него, скинул ноги с кушетки и сел. Лицо его вытянулось.
— Эд… Я бросаю это дело, — слова словно выплескивались из него. — Я отдаю вам свою долю. Я все обдумал. Я больше не хочу участвовать в этом. Возьмите мою долю и отпустите меня. Если бы не Фрэнк, я вовсе бы не ввязался в такую историю. Он меня уговорил. Если вы хотите продолжать, ваше дело, а я отправляюсь домой, в свою мастерскую.
Блек угрожающе посмотрел на него.
— Навряд ли.
Джипо вытер ладони о брюки. Его потное лицо блестело в свете затененной лампы.
— Прошу тебя, Эд, не упрямься. Я ведь отдаю вам свою долю. Это куча денег. Мне ничего не нужно, только добраться домой.
— Навряд ли ты поедешь домой, — сказал Блек тем же ровным голосом.
Джипо с мольбой посмотрел на Китсона.
— Послушай, малыш, все это дохлое дело. Мы ведь и не хотели за него браться. Фрэнк нас уговорил. Давай с тобой уедем. Пусть они берут все деньги. Мы с тобой можем вместе работать и здорово зарабатывать. Ты будешь помогать мне в мастерской. Все у нас с тобой сладится. Ей-богу, все будет здорово.
— Хватит, — сказал негромко Блек. — Ты останешься и откроешь сейф.
Джипо
— Нет, Эд. Я должен уехать. Для такого дела у меня не хватает выдержки. Я научу вас, как открыть бронемашину. Когда вы будете знать, что к чему, вы с Джинни сладите с этим, а я остаться не могу. На вас двоих придется лишних пятьсот тысяч долларов. Я ведь отдаю вам свою долю, а малыш отдаст свою. И мы уедем.
Блек посмотрел на Китсона.
— Ты хочешь бросить это дело?
Страшная смерть Моргана ошеломила Китсона, но постепенно он стал приходить в себя. То ощущение кошмарного сна, которое он испытывал, когда закапывал тела убитых, каким-то образом собрало воедино его волю, вместо того чтобы сломить ее. Он понял, что теперь возврата нет. Ставка — его жизнь: либо он выиграет, либо погибнет. Теперь ничто больше не зависело от его желания: хочет он этого или нет, он должен остаться.
— Нет, — сказал он.
— Ты сам не знаешь, что говоришь, мальчик, — крикнул Джипо в полном отчаянии. — Ты должен уехать. Уехать со мной. Нечего и думать, что мы из этого выкарабкаемся. Лучше бросить сейчас. Едем со мной.
— Я никуда не поеду, — ответил Китсон, не сводя глаз с Джинни.
Джипо всхлипнул и перевел дыхание.
— Я все равно уезжаю. Все это не к добру. Три человека погибли. Этого не возместишь никакими деньгами. Фрэнк сказал, у него будет весь мир в кармане. И где же он теперь? В яме, в сырой земле. Вы что, не понимаете? Никто из вас ничего не понял, что ли? Не к добру все это! — он встал со стула. — Я уезжаю домой.
Блек протянул руку, взял с колен Джинни пистолет, навел его на Джипо.
— Ты займешься сейфом, Джипо. Иначе я пристрелю тебя и закопаю там же, в лесу.
Он сказал это так спокойно и решительно, что Джипо понял — Блек не пугает его, он сделает, что говорит.
Джипо долго стоял, молча глядя на дуло пистолета, потом безнадежно опустился на стул.
— Ладно, — сказал он, и лицо его сразу как-то постарело. — Вы меня вынуждаете остаться, но я предупреждаю вас: из этого не выйдет ничего хорошего… ничего хорошего.
Блек опустил пистолет.
— Ты закончил свое выступление? — холодно произнес он. — Все сказал?
— Мне больше сказать нечего, — Джипо опустил голову. — Я вас предупредил. Запомните: ничего хорошего из этого не выйдет.
— Ну, ладно, — сказал Блек, обернувшись к остальным. — Это дело мы уладили. Нас теперь четверо. Это значит, что на каждого приходится на пятьдесят тысяч больше, чем мы рассчитывали. Мы делим долю Фрэнка поровну между всеми. Доводим до конца, что задумали. Китсон, вы с Джинни продолжаете игру в медовый месяц. Мы с Джипо работаем в трейлере. Как только добудем деньги, разъезжаемся. Договорились?
Двое других кивнули.
— Ну и ладно! — Блек встал, пересек комнату и вынул ключ из двери. Положил его в карман и обернулся. — С меня на сегодня хватит. Я ложусь спать, — он подошел к Джипо и легонько толкнул его. — Перебирайся в кресло, толстяк. Полагаю, что имею сегодня право на кушетку.
Джипо устало пересел в кресло, и Блек опустился на кушетку.
Снимая ботинки, он сказал Китсону:
— Там в спальне, есть вторая кровать для тебя, женишок. Располагайся.
Китсон слишком устал, чтобы злиться. Он просто растянулся в кресле.