Весь Роберт Маккаммон в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Средневековое орудие просвистело над головой Майкла. Пригнувшись, он ушел от удара и отступил. В следующий раз булава все-таки зацепила его, порвав ткань халата; Майкл отскочил, сбив с ног еще одного рыцаря. При падении фигуры Майкл успел схватить металлический щит и прикрыл им ноги, увернувшись от следующего броска. Убийца поднял свое оружие, чтобы раздробить череп противника но Майкл швырнул щит ребром вперед, подрубая противнику колени. Когда тот падал, Майкл поднял ногу, но передумал, не желая рисковать.
Убийца вновь поднялся
Немец внимательно рассмотрел оружие Майкла и сорвал со стены секиру. Несколько секунд они присматривались, выискивая друг у друга слабое место. Затем Майкл сделал ложный выпад мечом, легко отбитый секирой. Убийца кинулся вперед, уклонившись от меча и вздымая свое оружие. Майкл защитился мечом, но удар топора обрубил лезвие меча. Оставив Майкла с одной рукояткой, убийца вновь поднял секиру.
Майкл понимал, что отступление равносильно смерти, и ринулся на убийцу. Он понял, что удары в лицо не дают результата, и направил свой удар под мышку противника — средоточие вен и артерий. Убийца заорал от боли и опустил топор. Топор врезался в стену с дубовыми панелями. Майкл ударил его в перебитый нос, затем последовал удар в подбородок. Немец тяжело рухнул на поручни лестницы. Майкл, следуя за ним, замахнулся, чтобы нанести смертельный удар по горлу, но тут могучие руки убийцы схватили его за глотку и оторвали от земли.
Майкл вырывался, но ему было не за что ухватиться. Убийца в любой момент мог перебросить его через перила на бетонный пол первого этажа. В двух футах над Майклом проходила дубовая балка, но она была полированная и скользкая. Кровь кипела в его мозгу, пот струился из пор, и глубоко внутри возникало что-то еще, выплывая из тени тайны.
Пальцы убийцы все жестче впивались в его шею.
Руки Майкла поднялись, его ногти заскользили по дубу. Тело его содрогнулось: немец принял это за приближение смерти.
Но смерть приближалась к нему самому.
По правой руке Майкла пробежала судорога. По лицу его, искаженному агонией, струился пот. Черные волосы на руке встали дыбом. Жилы задвигались, послышалось потрескивание костей. Суставы расширились, кожа покрылась крапинками и стала жесткой, по ней побежала черная шерсть.
— Подыхай, сукин сын, — сказал убийца. Он закрыл глаза, думая только о том, как бы поскорее задушить врага.
Под его руками что-то задвигалось, как будто там сновали муравьи. Тело тяжелело и росло. Появился тяжелый звериный запах.
Убийца открыл глаза и посмотрел на жертву.
То, что он сжимал в руках, уже не было человеком.
С воплем он попытался перебросить это существо через перила, но две пары когтей намертво вцепились в дубовую балку. Чудовище подняло свое все еще человеческое колено и ударило немца в подбородок с такой силой, что тот едва не потерял сознание. Он отпрянул от чудовища и с воплем кинулся прочь. Упал, споткнувшись о латы, пополз к двери спальни, обернулся и увидел, что чудовище вынуло когти из дубовой балки, спрыгнуло на пол, вскочило на ноги и сбросило с себя халат.
И теперь убийца, один из лучших профессионалов, впервые познал чувство ужаса.
Чудовище поднялось и направилось к нему. Оно еще не оформилось до конца, но зеленые глаза уже завладели его волей и сулили смерть.
Рука убийцы схватилась за копье. Волк — да, — это был волк, отпрянул, но копье задело его за скулу, прочертив на черном красную линию. Немец в отчаянии пытался отбиться ногой, чтобы прорваться к балкону спальни, — но тут клыки зверя с дикой силой сомкнулись на его лодыжке, переломив ее, как спичку. Затем волк перекусил другую ногу.
Убийца взмолился о помощи, но услышал лишь хриплое дыхание зверя.
Немец поднял руки в попытке оттолкнуть его, но теперь руки человеческие были бессильны. Зверь прыгнул на него, влажная морда и зеленые глаза приблизились к его лицу. Волк, словно ударом молота, переломал ему ребра, еще один удар чуть не сломал убийцу пополам. Когти разрывали плоть и разбрызгивали кровь. Убийца судорожно и тщетно боролся за жизнь. Когти зверя вонзились в легкие. Клыки сомкнулись на бьющемся сердце и вырвали его из груди, как перезрелую гроздь винограда. Сердце было раздавлено клыками, чудовище упивалось его соком. Глаза убийцы были еще открыты, и его тело билось в агонии, но кровь покидала тело и уже не оживляла мозг. Раздался предсмертный стон. Чудовище, откинув голову, как эхо, ответило воем, прозвучавшим по дому похоронным звоном.
И затем, сунув морду в зияющую рану, зверь начал свой пир, с яростью вгрызаясь в человеческие внутренности.
После того как огни Каира погасли и первые лучи зари засветились на пирамидах, что-то среднее между человеком и зверем тужилось от рвоты в особняке графини Маргритты. Из его рта на черепичный пол нижнего этажа вываливались кровавые куски. Голое, блюющее существо свернулось в дрожащий комок, и никто в этом доме мертвых не слышал его плача.
Часть I. Приход весны
Глава 1
И снова сон разбудил его; он лежал на спине в темноте, а ветер завывал в окнах, и было слышно, как где-то хлопала створка ставни. Ему приснилось, что он был волком, которому снилось, что он человек, которому снилось, что он волк, которому снилось… В этом потоке снов были фрагменты и картинки из памяти, прыгавшие, как стеклышки в калейдоскопе. Лица отца, матери, сестры — в траурной рамке, как будто на обгоревшей по краям фотографии; белокаменный дворец, окруженный густым лесом, в котором был слышен волчий вой, устремленный к луне; поезд с паровозом, уходящий в туннель, за которым бежит мальчик — все быстрее и быстрее.