Весь в отца
Шрифт:
Не лучше и Соня Брузжак… Попросила однажды у Нины её бамбуковые лыжные палки. У неё, видите ли, тяжёлые палки, а ей надо участвовать в лыжных соревнованиях. Хорошо, допустим, что Нина не участвует в этих соревнованиях, но ведь ей тоже хочется в воскресенье походить на лыжах! Так что же, отдать лыжные палки, а самой как? Нина была возмущена бесцеремонностью Сони и палок не дала. И так Нине стало обидно, что в воскресенье она совсем не каталась на лыжах. А на другой день Соня пришла в школу такая надутая, что не хотелось с ней разговаривать.
С Кирой Муравской? Что вы! Совсем ненадёжная девочка. Она променяет встречу с подругой на любое дело в школе. То у неё самодеятельность, то стенгазета, то подготовка к сбору. С такой подругой и поболтать-то некогда!
Тоня Бакчеева — юннатка. Помешана на своих кактусах и домашних лимонах. А что в них хорошего? Колючки и кислятина!
Милочка Иванова? Эта скучна до зевоты. Только и говорит, захлёбываясь, о прочитанных книжках. Повести и рассказы ей дороже болтовни с другом. Ну что ж, пусть и ходит с книгами.
Вот летом чуть-чуть не завязалась настоящая дружба. Нина жила на даче. К ней на два дня приехала погостить Надя Ширяева. Они так весело играли в мяч, купались, катались на велосипеде… А в воскресенье собрались ехать в город на детский утренник. И надо же было случиться такой беде! Когда они выходили из дому, в пруду, рядом с дачей, раздался отчаянный писк. Оказывается, соседский щенок сорвался с плота в воду. Он был ещё очень мал и несмышлён, и хотя довольно быстро перебирал лапками, но выбраться на полузатопленные доски у него не хватало сил. Он захлёбывался и жалобно пищал.
Надя прямо в нарядном платье и новых сандалиях бросилась спасать этого противного щенка. Это было бы ещё полбеды, но она утопила свою сумочку, где лежали театральные билеты. Конечно, Нина очень рассердилась! Как тут не рассердиться? А Надя обиделась и ушла домой пешком (двенадцать километров!) мокрая и грязная. Она же ещё обиделась! В благодарность за то, что её пригласили в гости, испортила Нине на три дня настроение. Вот какие бывают люди!
Ну разве это подруги? Сколько Нина переменила их, передружив за год чуть ли не со всем классом! И вот результат: одна-одинёшенька.
Конечно, жаль, что нельзя поместить в «Пионерской правде» такое объявление: «Срочно требуется подруга!». Одна надежда, что найдётся девочка из соседней школы. Другого выхода нет!
Пионерский маяк
Новая учительница должна была приехать вечерним поездом. Ещё накануне звонили об этом по телефону из роно, и председатель колхоза обещал прислать на станцию лошадь.
Но с утра разыгрался такой дикий снежный буран, что колхозный конюх Иван Степанович с сомнением покачал головой: «Ну и ну!» Однако перечить председателю не стал: «Наряд есть наряд. Раз учительшу треба встретить, — стало быть, точка!»
Иван Степанович запряг в лёгкие розвальни самого ходкого колхозного конягу, прихватил бараний полушубок да огромную доху, подбитую собачьей шерстью, затем «заправился» на дорогу двумя мисками жирных горячих щей и выехал на станцию.
Сумерки, ускоренные метелью, наступили рано. В густой снежной пелене едва виднелась санная колея. Вьюга уже намела на дорогу горбатые сугробы и теперь носилась по ним, свистя и завывая. Она хлестала путника по лицу обжигающей снежной пылью и слепила глаза.
Иван Степанович только привычно щурился да искоса поглядывал на коня, как тот воротит набок голову и пофыркивает.
«Тоже, вишь, бережётся», — подумал Иван Степанович и не стал понукать. Не к спеху! Девять километров не велик прогон. Дорога известная: берегом реки, потом вдоль широких колхозных полей, а дальше, до станции, — перелесками.
При выезде за околицу показалась школа. Она стояла на косогоре среди раскачиваемых бураном тёмных берёз. Перед освещёнными окнами кружились снежные вихри.
«Ишь ты!.. Занимаются дотемна! Или, верно, сбор какой!» — подумал Иван Степанович и сказал вслух:
— Ладно, братва, заседайте. Привезу вам новую учительшу.
Он смахнул рукавом с жёсткой бороды и усов снег и сунул в рот папиросу. Но прикурить не удалось: пурга тотчас гасила зажжённую спичку.
Иван Степанович досадливо сплюнул и качнул головой в сторону школы:
— Всё для вас, братва, стараемся. Себя не жалеем. Когда-то от вас помощи дождёшься! Такие-то дела…
Иван Степанович не ошибся: в школе проходил пионерский сбор, только вскоре он кончился. Но, когда ребята, накинув на плечи ватники и шубейки, выскочили гурьбой на крыльцо, свирепый порыв ветра прижал их к стене.
— Ух ты, братцы мои! Расшалилась непогодка! — воскликнул председатель совета отряда Миша Хромов.
— Самум, ребята! — закричала краснощёкая полная девочка. — Гляньте: вот крутит-то! Са-му-у-у-ум! — старалась она перекричать вой ветра.
— Брось ты, Фенька, орать, — откликнулся кто-то из мальчишек. — Самум — это знойный ветер пустынь. Поняла? А тут как на станции «Северный полюс» или в Антарктиде: пурга!
— Ох мамонька, холодно как! — смешливо взвизгнула одна из девочек.
— Айда назад, — скомандовал Миша Хромов. — Есть дело, ребята! Все назад, в школу!
— Да что такое? — недоумевали ребята. — Домой надо… А то совсем заметёт!
— Есть дело… спешное, — настаивал Миша.
Когда все вошли обратно в прихожую, он объяснил:
— Вот какое дело: сегодня приезжает новая учительница, так? Дядя Иван выехал на станцию встречать… А на дворе — видели что? Буран страшной силы! Понятно? Ну как заметёт все пути-дорожки. Заплутаешь. Пропадёшь в сугробах.