Веселое горе — любовь.
Шрифт:
— Куда? — засмеялась Варька. — Там же не платят.
— Конечно, — удивился учитель. — А зачем деньги?
— Мы с ней сироты — и приданое сами себе зарабатываем. Нас мужья не голыми возьмут.
«Стыд какой! — думала Лида, торопливо выходя на кухню. Но сейчас же вернулась. — Как бы она без меня совсем с рельс не сошла».
Петру Михайловичу тоже было, видно, не по себе, и он поспешно спросил:
— А есть у вас любимая книжка, Варя?
Но Варьку не так-то легко было сбить с ее дорожки. И она, посмеиваясь,
— А то как же! Есть любимая книжка. Сберегательная!
— Что это вы все о деньгах? — окончательно сконфузился учитель.
Варька сощурила глаза, даже немного побледнела и произнесла совершенно трезво:
— Денег нет — век дура.
Лида вмешалась в разговор.
— Вы знаете, Петр Михайлович, — вздохнула она, — мы намедни новую марку варили. Высоколегированная сталь. И не вышло.
— Я слышал об этом, — кивнул учитель. — Очень сложный состав. Жаль, если не получится.
— Расчет неточный был. И потому — большой угар углерода.
Лида упрямо тряхнула головой:
— Все равно получится Мы сейчас за коммунистическое звание деремся. Нельзя, чтоб не получилось.
— А что такое коммунизьм? — вяло поинтересовалась Варька. — Это когда всем хорошо?
— Примерно.
— Ну, я сама себе это устрою.
— Одной себе — скучно, Варя, — не согласился учитель.
— Погодите... — запоздало спохватилась Лида. — А откуда знаете, что мы сейчас варим?
Учитель торопливо взял папиросу из коробки, сломал несколько спичек, прикуривая:
— В цеху давеча случайно был. И вас видел. Вы очень храбрая, Лида.
— Это почему же? — краснея от похвалы, спросила девушка.
— Ну как же? На такой высотище работаете. Небось, метров десять?
— Ну уж и десять! Еле-еле девять наберется...
— Все равно.
— И ничего сложного нет: катаюсь по шихтовому пролету и загружаю мульды. Только и всего.
— «Только и всего»! — засмеялся учитель. — Мы бы с Варей, чай, струсили!
Ходики на стене показывали полночь, и Петр Михайлович стал прощаться.
— Спасибо. Не откажете — еще приду.
Варька пошла проводить гостя.
Вернувшись, обняла сестру и потащила ее к зеркалу.
В большом волнистом стекле они видели себя до пояса. Варька шептала на ухо сестре какие-то нетрезвые пустяки, а сама все поглядывала в зеркало, и Лиде казалось, сравнивает.
— Ладно, пойдем спать — нам завтра географию учить.
— Черт с ней, с географией — выходной ведь.
— Все одно — учить надо.
— А зачем мужней бабе география? — раздеваясь, спросила Варька. — Пироги с нею печь лучше?
— Это не ты первая спрашиваешь.
— А кто еще?
— Митрофанушка. Недоросль.
— Завистливая ты, Лидка. Обидно, что ли, что Петр Михайлович ко мне ходит?
— А почему к тебе? Может, к обеим?
— К обеим! Ты же старше его на три года,
— Это уже слышала и в зеркало глядела. А откуда взяла, что я старше?
— В кадры бегала. Знакомая у меня там.
— Ну, спи. К тебе, так к тебе.
Петр Михайлович зачастил к сестрам. Каждую субботу он приносил . с собой шоколадные конфеты или фруктовый торт, стесняясь, отдавал их Варьке. Та хозяйственно складывала конфеты в тарелку, ставила на стол, предлагала Петру Михайловичу:
— Вы ешьте, ешьте, не стесняйтесь. И нам тоже хватит.
— Я, если позволите, лучше покурю, — лез за портсигаром учитель.
Однажды Лида задержалась на комсомольском бюро и пришла домой уже затемно. Войдя в комнату, увидела: Варька гладит учителя подлинным льняным волосам, а тот что-то говорит прерывающимся голосом.
С этого раза Лида старалась проводить субботние вечера у подруг. Под глазами у нее появились синие тени, и она старалась уверить себя, что это от усталости. Чтобы Варька не заметила перемены, Лида припудривала лицо и норовила сидеть в тени.
— Ну как у вас — все хорошо? — иногда спрашивала она сестру.
— Все, — небрежно роняла Варька. — Только робкий он, будто немой. Молчит и руки за спину прячет.
— Что ты говоришь! — вспыхивала Лида. — Отчего же это?
— А кто его знает! Недотепа какой-то. Самой все приходится.
— А что «все»? — холодела Лида.
— Много будешь знать — скоро помрешь.
Как-то ночью, ворочаясь в кровати, Варька завела с Лидой серьезный разговор. Речь шла о том, что у сестер одна комнатка, и если Варька выйдет замуж — как тогда?
— Не волнуйся, — вяло отозвалась Лида, — уйду в общежитие. А разве у Петра Михайловича нет комнаты?
— Он же только институт кончил, ему не скоро жилплощадь дадут. Угол снимает.
— Я уйду, не беспокойся, — повторила Лида.
— Понятно... Еще попросить хочу...
— О чем?
— Я у тебя штапельное платье совсем заносила. Ты отдай его мне...
Поколебалась немного, добавила:
— Потом, когда разбогатею — верну. И отблагодарю, ты не думай.
— Зачем торговаться? — вздохнула Лида. — Мы же сестры. Бери.
Варька соскочила с постели, обняла Лиду, покружила по комнате:
— Ты не уходи по субботам. Я же вижу. Сиди с нами.
— А зачем?
— Петя при тебе поживей языком мелет.
— Ладно, если будет свободное время.
— Ты найди. Для сестры все же. А то он такой, что и во сне, чай, комара не убьет.
Петр Михайлович продолжал исправно приходить в комнатку сестер. Разглядывая его исподтишка, Лида с удивлением замечала, что он не смотрит ни на нее, ни на Варьку. Глядел учитель куда-то прямо перед собой, будто читал на белой стене не видимые никому, кроме него, письмена.