Веселые каникулы мажора
Шрифт:
— Терпимо. Обещали вызвать.
Замолкаем, каждый думая о своём.
— Ты знал? — не выдерживаю и спрашиваю прямо.
Кейс раздумывает, методично ощипывая лепестки ромашки, которую поднял с земли.
— Скажем так…
Откровения заставляют задуматься. Сергей не просит не распространяться, но я и сам не собираюсь ни с кем обсуждать. Это его жизнь и его дело, а у меня своя проблема.
И эта проблема принимает вполне реальные очертания, когда вечером следующего дня мы с Василисой спешим домой, чтобы встретить её родителей.
Чёрная
Когда мужик поворачивается, я сжимаю зубы до скрипа. Передо мной он — враг.
Отчим Василисы.
Пётр Савельев.
Тот самый брат Маринкиного отца…
*Исп. — группа Белый орел «Потому что нельзя»
Глава 31
Лето 1998 год. Василиса.
Я узнаю когда-то, наверно,
Что уйти до безумного сложно.
Можешь быть ты прелестной и скверной,
Но тебя не любить невозможно,
Но тебя не любить невозможно…
Я узнаю, как лгут эти губы,
Но во лжи той себя же погубишь.
Можешь быть ты нелепой и грубой,
Но тебя никогда не забудешь…
Моё сердце сжимается внутри до размера самого мизерного зёрнышка, когда от бока блестящей чёрной машины отделяется мощное тело бритоголового мужчины.
Мама, конечно же, приехала не одна. Да и как бы она приехала, если не умеет водить? И машины у неё нет. Она есть у маминого мужа.
— Андрей, — тяну время и замедляю шаг, видя напряжённое лицо Барса. — Ты чего?
Губы Андрея сжаты в тонкую линию, а на лице выделяются желваки. Выглядит это… опасным. Да, Барс сейчас полностью оправдывает свою фамилию, когда стоит посреди дороги и раздувает ноздри, сжимая и разжимая кулаки.
В голове мелькает мысль, что он мог догадаться, но я её прогоняю. При всей прозорливости Барсика, она бы не смог понять, что именно я скрываю. Когда-нибудь, возможно, я бы нашла смелость рассказать, но больше «нет», чем «да».
— Ты знала? Василиса, ты знала?
Глухой и словно бы даже чужой голос заставляет вздрогнуть. По мере того, как Пётр приближается к нам, Андрей буквально свирепеет. И его злость, она… направлена на меня?
— Скажи мне, ты серьёзно думала, что я никогда… Зачем, Цветочек? — шёпот, сбивающийся на свист или шипение…
Я растерянно перевожу взгляд с отчима на Андрея и обратно. Ничего не понимаю. Между нами остаётся шагов пять, когда я отмираю
— Что я должна была знать? Что, Андрей?
Неужели всё-таки догадался?
Пётр первым сокращает расстояние и протягивает руку Барсу. Они примерно равны по росту, Андрей чуточку выше, но отчим шире в плечах и раза в три толще. Ненавижу его гадскую фигуру и мерзкое брюхо, которым она меня несколько раз прижимал в углу.
— А вот и моя любимая дочурка, — отвратительно веселым голосом, в котором только глухой не услышит издёвки, тянет наглая сволочь, — со своим другом.
Я шарахаюсь в сторону и прячусь за спиной Барса. Андрей ответно руку не протягивает. Наоборот демонстративно прячет кисти в карманы шорт.
— Друг детства, я правильно понимаю? Андрей? А я Пётр. Будем знакомы, — отчим всё ещё держит руку на весу и рассматривает нас с усмешкой.
Клянусь, мне не чудится: он прекрасно считывает нашу реакцию и просто забавляется сейчас, играя на публику. Мама — моя любимая и любящая нас в детстве мамочка — хватается за сердце и начинает громко вздыхать, жалуясь бабуле на то, как я отбилась от рук.
Вика широко улыбается, прижимая к груди объёмный пакет. Сто процентов в этом пакете подарки для всех, но она, как обычно, вскроет первой и выберет себе то, что захочет. Я лично готова уступить ей право забрать всё, и знаю, что Танюшка меня поддержит. Она, как и я, не переносит Петра.
Мне кажется, что он распускал руки с ней тоже, поэтому она уехала в село.
Старшие сёстры смотрят в разные стороны, делая вид, что вышли погулять, и кроме них никого у дома нет.
А вот дедушка неодобрительно крякает и машет рукой, сообщая во всеуслышание, что ему срочно нужна моя помощь:
— И Андрюху захвати, подсобит тоже, — скрывается в сарайке, громко хлопая дверью.
— Извините, — прихожу в движение, хватая Барса за локоть, — нам срочно. С приездом, — спохватываюсь и киваю, стараясь бочком обойти неопрятную фигуру.
Барс позволяет себя увести, но у самого сарай вдруг прижимает к дощатой стенке и наклоняется к моему уху.
— Вась, это важно. Скажи, какая фамилия у твоей мамы сейчас? Она же меняла фамилию?
— Да, — удивлённо смотрю на него. — А о чём ты говорил на дороге? О чём я знала и молчала?
— Потом, — прижимает сильнее, — какая фамилия, скажи?
— Смирнова. Он Смирнов, и мама взяла его фамилию, а что?
Барс ведет себя очень странно. Я некоторое время вопросительно смотрю на Андрея, и даже дёргаю его, но он уходит в себя.
Перестаю активничать, открывая двери и запуская нас в тёмную прохладу дедушкиного гаража, который бабуля именуют сараем за бардак.
Понятно же, что причину дедуля выдумал, чтобы увести нас. Но я так благодарна ему за небольшую отсрочку, что беспрекословно хватают пахнущую бензином воронку, и крепко её удерживаю, пока Андрей льет бензин.