Весеннее обострение
Шрифт:
— Так нечестно! — возмутилась мать.
Да, я с ней согласен, нечестно так, но неужели она от мага этого ожидала, что все по-честному будет и он за «спасибо» отца воскресит? Как вообще так получилось, что он погиб? Не верю я, что Кардагол его победил в честном поединке. Нечисто здесь что-то.
— Если ты, Дуся, не согласна на такие условия, то…
— А Дульсинея тут при чем? — перебила Саффа. — Тебе у меня спрашивать надо, согласна ли я.
— А ты согласна? — оживился Кардагол.
— Ты, Кардагол, завистливый засранец однако! — заметил я.
— Что?
Хм, странно, что он не понял о чем я.
— Завидно тебе стало. У Саффы умения покруче твоих будут. А может быть, ты испугался, что она тебя уделать может в магическом поединке?
Смотрю, Кардагол закипает потихоньку. Неужели я его за живое зацепил? Тут этот авиатор, Кирдык то есть, вмешался.
— Ее мало лишить возможности колдовать. Таких, как она…
— Кир! — гневно перебила Иоханна.
Он глянул на нее и замолчал, не стал продолжать. Интересное дело. И что это за обращение такое свойское — Кир? Да и когда он нож у горла ее держал, все как-то странно было. Стоило ей локтями немножко помахать, как тут же отпустил, хотя легко мог прирезать. Что тут у блонды моей ненаглядной приключилось с этим авиатором недобитым?
— Я поклянусь, — решила Саффа.
— Ты с ума сошла?
Это мы? Кажется? все втроем — я, мать и Иоханна, крикнули.
— Клянись! — оживился Кардагол.
— Клянусь, больше не колдовать, — без всякого сожаления сказала волшебница.
— Нет, шептунья, так дело не пойдет. Знаю я твои уловки иномирские. По всей форме клянись, как это у вас принято.
Саффа нахмурилась, посмотрела на меня грустно и с сожалением, как будто в последний раз видит, а потом поклялась. Вот когда она клятву свою произнесла, по всей форме, как Кардагол требовал, я и понял, почему она так на меня взглянула.
— Я, Саффа, Озерная Ведьма, дочь Темной Аланы, клянусь не использовать магию.
— Никогда, — подсказал Кардагол.
— Никогда, — повторила Саффа. Озерная Ведьма…
Полный абзац!
— Отлично! Все, кто мне при ритуале воскрешения не нужен, могут отправляться по местам своего заключения! — весело изрек Кардагол.
Я, Саффа и Юсар, надо полагать, были лишними, потому что после слов мага этого мы оказались в уже знакомой нам комнате.
Саффа сразу отошла от нас, присела на диван и сделала вид, что ей интересно изучать рисунок на ковре.
А я… мне бы переживать, что мать моя неизвестно где сейчас находится, что Кардагол этот может и не воскресить отца, потому что мы бестолочи такие ответной клятвы с него не потребовали. В общем, я много о чем серьезном мог бы подумать, но вместо этого я смотрел на… Озерную Ведьму. И мысли мои были далеки от семейных дел.
Теперь мне была понятна тревога деда и его подозрения, что Саффа приворожить меня может. Ведь получилось у нее это с предком моим, Мерлином Первым, а он посильнее меня магом был, так что со мной такое проделать ей раз плюнуть. Вот и Кардагол намекал, что она «опять на те же грабли»… то есть теперь другого Мерлина приворожила — меня. Но зачем? У Мерлина Первого Озерная Ведьма артефакт ценный выманила, а у меня что? Тоже артефакт? Повелитель Порталов? И такое зло меня взяло! Не утруждая себя дальнейшими размышлениями, я сорвал артефакт с шеи и швырнул через всю комнату.
Саффа вздрогнула, когда Повелитель Порталов упал к ней на колени, и удивленно посмотрела на меня. Я постарался сохранить на лице холодное, отстраненное выражение. Надеюсь, мне это удалось. Хоть и с трудом. Все-таки приворожила она меня! Иначе, как еще объяснить мое состояние? Такое… неравнодушное.
— Забирайте, Саффа. Вы же этого хотели.
Удивленное выражение мгновенно исчезло с ее лица, черные глаза гневно вспыхнули голубым светом.
— Дурак ты, Эрраде! — прошипела она, и артефакт полетел в меня.
От неожиданности я не успел его поймать. Прямо в лоб мне прилетело кулоном этим с александритом. Да, я дурак. Потому, что ее за дуру принял. Ну, зачем ей нужен этот Повелитель Порталов, если она им воспользоваться не смогла бы, даже если бы магии не лишилась? Его же могут активировать только члены моей семьи по материнской линии. И она об этом знала. Об этом вообще все знают, даже не маги, потому что артефакт этот вещь известная, а мы из его свойств никогда тайны не делали.
— Да я дурак, — согласился я, — потому что понять не могу, что тебе от меня надо было? У меня, кроме Повелителя Порталов, ничего ценного нет.
И тут она меня по-настоящему испугала. Она заплакала. Нет, даже не так — с ней истерика случилась!
Юсар, который до этого с интересом наблюдал за происходящим, и то занервничал. В угол, уже ставший для него родным, забился, и молча на нас таращился. То есть на Саффу, которая одновременно плакала и выкрикивала странные вещи:
— Да давай, придуши меня, отомсти за поруганные чувства! Бедный несчастный мальчик! Приворожили его! Дурак! Такой же дурак, как и все остальные! Каким образом я, по-твоему, могу приворожить мага так, чтобы он сам этого не заметил? Почему вы все считаете, что во мне какая-то сила необычайная скрыта? И советники эти ваши, безмозглые идиоты! Всполошились — иномирка, кто знает, чего от нее ожидать! И Мерлин, трус несчастный, отрицать не стал, что приворожила я его.
— Не может быть! — вырвалось у меня.
— Конечно, не может! Я же такая коварная! Я же только и мечтаю, как бы кого-нибудь приворожить! У меня больше интересов никаких и быть не может, только привораживать направо и налево! И вот еще артефакты всякие коллекционировать! Ненавижу вас всех! Лучше бы Совет меня к смерти приговорил! И тебя ненавижу! Скотина, ты, Эрраде! Тупой осел!
Она еще много чего в мой адрес говорила и швырялась всем, что под руку попадется. В основном подушками, которых на диване много было. Парочку я поймал, остальные мимо пролетели, а одна мне в лицо угодила. Подействовало бодряще. Я вышел из ступора и шагнул к этой истерирующей вороне.
Не знаю, о чем она подумала, когда увидела, что я к ней направляюсь. Глаза у нее были такие, как будто она ожидала, что я ее ударю. За кого она меня принимает? А я за кого ее принимаю? Кажется, пришло время это выяснить.
И я ударил оглушающим.
Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Устроили балаган из смерти Терина.
Стою в растерянности. На Кира смотрю. А тот на меня внимания даже не обращает — уставился на Саффу, как на врага государства. Меня, конечно, несколько утешает то, что он не любовным взглядом ее сверлит, но вот отсутствие его внимания ко мне после того, что он сделал, как-то раздражает.