Весеннее обострение
Шрифт:
Поганец! Мне! Нож! К горлу! Я не спорю — это было оправданно в данной ситуации. Я не ожидала, что моя скромная подружка Саффа может так развоеваться. Молнии она, видите ли, разбросала направо и налево. Зоргов жестоко уничтожила. Это для нее — они твари злобные, а для Кира — бойцы, за которых он отвечает, которых он знает и уважает. В общем-то, понятно, отчего он озверел.
Но если мы переживем это все, и еще кучу разных если, я ему, все же, разъясню пагубность его поведения. В дусином стиле разъясню, наверное.
— Я,
Я что-то пропустила? С каких пор моя подружка, по совместительству — Зулкибарский придворный маг, стала легендарной Озерной Ведьмой? И, главное, почему я об этом не знаю? Она все-таки клянется не использовать магию?! Ага, одним волшебником у отца стало меньше. Невезучий он у меня в этом плане.
— Отлично! Все, кто мне при ритуале воскрешения не нужен, могут отправляться по местам своего заключения! — произносит Кардагол.
Лин, Саффа и Юсар исчезают. Надо полагать, Дуся, я и Кир нужны зачем-то при ритуале воскрешения. Зачем?
Кардагол поворачивается к сыну, некоторое время задумчиво его разглядывает, а потом произносит:
— Кир, обещай мне, что ты не убьешь Саффу.
— Я не могу обещать это, отец.
— Она сейчас беззащитна.
— Она не была такой, направляя на моих ребят «огненное проклятье».
— Сдалось тебе это проклятье! — с досадой восклицает Повелитель времени, а Кир в ответ кричит, причем как-то обиженно, по-мальчишески:
— Тебя там не было! Ты не видел это!
Вот же мстительный какой!
— Прошу прощения, — вмешивается Дуся, — мы тут зачем вообще собрались? О Саффе поговорить или, может, мужа моего воскрешать начнем? А то я ж немножко соскучилась. И я вполне могу колдовать. Кардагольчик, хочешь я Кира твоего оглушающим долбану маленько, тогда он точно никого убивать не пойдет?
— А это идея! — радостно восклицает Кардагол.
Что? Кира оглушающим?! У него же голова будет болеть после этого!
— Хорошо, — со вздохом произносит он, — я обещаю, что, пока Саффа будет находиться у нас, я ее не буду убивать. Хотя очень хочется.
— Тогда начнем! — говорит Кардагол и неподалеку от нас материализуется стол. С мраморной столешницей, кстати. А на столе — тело Терина Эрраде.
Дуся издает какой-то странный звук, похожий на всхлип, но глаза у нее сухие.
— Что я должна делать? — осведомляется она.
— Только хотеть.
— Что хотеть?
— Хотеть, чтобы он был жив. От Вас, Дульсинея, требуется лишь огромное и яркое желание увидеть этого человека живым рядом с Вами. Больше ничего.
Очень любопытно, а он сам хотел всех этих 182 человека увидеть? Огромно и ярко? Ну, в отношении Кира я это понимаю. А остальные? И, кстати, где они?
Но вместо этих вопросов я задаю другой — тривиальный:
— А я?
— А Вы с Киром — просто свидетели. Наблюдайте. Желательно, молча.
Ага, молча. Подхожу ближе к Киру. Косится, но не отодвигается.
— Я правильно догадалась, — спрашиваю, — это ты команду Лина ловил?
— Правильно.
— А зачем? Ты не мог им просто дать пройти? Они же меня шли спасать!
Кир складывает руки на груди и отвечает мне этак высокомерно:
— Я делал свою работу, принцесса.
— Ах, свою работу! — рычу я, намереваясь объяснить полковнику, как работа должна сочетаться с личной жизнью.
— Вам велено наблюдать, — огрызается он, — вот и наблюдайте.
И демонстративно отходит в сторону. Хорошо, что там у нас происходит?
Кардагол и Дуся стоят по разные стороны стола друг напротив друга. Дуся закусила губу и руки в кулаки сжала — настраивается. Кардагол спокоен и сосредоточен. Вот он поднимает правую руку, кладет ладонь на грудь Терину и начинает что-то шептать. Что странно, действительно, шепчет, но я очень отчетливо все слышу, хотя и не понимаю ни слова. И едва ли смогу воспроизвести. Левой рукой Кардагол в это же время делает очень странные движения, будто дирижирует.
Надо, пожалуй, ближе подойти. Кир следует за мной.
Лицо Кардагола меж тем становится все бледнее. Заметно, что это колдовство дается ему с большим трудом. Дуся же напряженно всматривается в лицо мужа. Боится, видимо, пропустить момент возвращения жизни. Кирдык обходит меня и становится у отца за спиной.
Вдруг, Повелитель времени резко сводит ладони вместе и опускает руки. И буквально тут же Терин открывает глаза.
— Что со мной? — хриплым голосом спрашивает он.
— Теринчик! — теперь уже точно всхлипывает Дуся и падает на грудь князю.
В это же мгновение Кардагол начинает оседать вниз, Кир его подхватывает и нежно опускает на пол. Сам же садится рядом, кладет голову отца себе на колени. На лице полковника искреннее беспокойство.
Терин решительно отстраняет Дусю и садится.
— Что случилось?
— Ты умер! — объясняет Дуся, а слезы по физиономии так и текут, — а мы тебя воскресили.
Князь обводит взглядом присутствующих и хватается руками за голову.
— Что ты сделала, Дульсинея, — стонет он, — что ты сделала?! Зачем?!
Сегодня у нас что — день глупых вопросов? Что это такое говорит супруг мой воскрешенный?
— Как зачем? По-твоему надо было тебя мертвым оставить?
— Вы, Дульсинея, так и не научились доверять моим решениям.
— Это ты сейчас о чем? — растерялась я. — Эй, Кардагол, ты кого мне оживил? Это что за псих тут вместо моего мужа шевелиться и странные вещи говорит?
Но Кардагол мне не ответил, потому что еще в себя не пришел. Зато ответил Терин, тихо так и без намека на нежность: