Весна Византии
Шрифт:
– Согласен!
– воскликнул Асторре.
– Посмотрим, что будет дальше. Самое худшее, что нас может ожидать - это осада. Пусть Юлиус спокойно возвращается домой с галерой, она нам не нужна. Император, конечно, глупец, но его гвардейцы знают свое дело. Вместе с ними мои наемники перекроют доступ в город даже самому Господу Богу и его ангелам.
– Вот именно этого я и опасаюсь, - промолвил Годскалк.
– Если город будет закрыт, - возразил Николас, - церкви-то все равно никуда не денутся… Асторре, а Трапезунд и правда неприступен?
Капитан наемников покачал головой.
– Так же, как и Синоп. Клянусь Богом, к тому времени, как мы с Джоном и с солдатами императора подготовим все укрепления,
Николас молчал. Годскалк также ничего не говорил, во все глаза глядя на этого мальчишку, этого подменыша, который теперь командовал ими… Чуть погодя, прервав наконец молчание, бывший подмастерье объявил:
– Значит, решено. Джон, отправишься с галерой?
Легрант кивнул.
– Она готова к отплытию. Пока тебя не было, я все проверил, как ты просил. Кроме того, я оставлю с вами нескольких человек, которые здорово разбираются в осадных укреплениях. Ты собираешься во дворец?
– Как только смогу. Тебе лучше пойти со мной. Нам придется убедить императора потратить немного денег, а также рассказать все, что ему известно о султане.
– И об Узум-Хасане, - добавил Тоби.
– А что теперь предпримет Дориа? Погрузится на свой парусник и отправится в Каффу через Черное море? Проку от этого не будет, ведь продавать ему нечего, а если он попытается вернуться домой, то напорется на турецкий флот.
– А мне казалось, у него есть кое-что на продажу, - заявил Годскалк. Однако он так и не дождался ответного взгляда от Николаса.
– Что именно?
– удивился Тоби.
– Мы ведь его разорили.
– Нет, Годскалк прав, - покачал головой фламандец.
– Он может продавать свои услуги. Парусник, если хватит времени, способен вывезти полтрапезунда в Грузию или в Каффу. При этом он сможет брать огромные деньги с каждого пассажира. Такова давняя генуэзская традиция в здешних местах. Выгода в сочетании с человеколюбием.
– А что тут плохого?
– удивился Годскалк.
Но Джон Легрант покачал головой.
– Мы не можем ему этого позволить. Нам нужны мужчины, чтобы нести дозор на крепостных стенах, и женщины, которые бы ухаживали за ними и укрепляли воинский дух. Стоит хоть чуть-чуть ослабить хватку, и - все пропало. Такое бывало и прежде. Они оставили пустой город с полусотней раненых, чтобы удержать врага… Нет, Дориа нужно остановить. Это будет несложно.
– Несложно, - подтвердил Николас.
– Ну что ж, таково наше положение, таковы планы. Все цифры записаны, и я сделал копии. Если с кем-нибудь из нас что-то случится, остальные будут знать, как действовать дальше. Что еще?
В отсутствие Юлиуса никто не мог оспорить приведенные суммы. Больше говорить было особо не о чем. В конце концов, Пату собрал свои записи, и все начали расходиться. Тоби через стол спросил у Николаса.
– Ты видел письмо Грегорио?
Тот поднял голову. Остальные уже расходились. Годскалк задержался, опираясь рукой о спинку стула. Он знал, о каком письме говорит лекарь: оно пришло на прошлой неделе. Поскольку Николаса все считали мертвым, то они вскрыли и расшифровали послание. Грегорио написал его зимой в Брюгге и сообщил все последние новости о делах компании. Кроме того, там содержались сведения насчет связи Саймона и Пагано Дориа, а также Пагано Дориа и Катерины. Все это было давно известно; единственное, чему стоило удивляться, - так это насколько сильно доверяли друг другу Грегорио и бывший подмастерье. Кроме того, из письма стало ясно, что теперь и Мариана де Шаретти узнала обо всей этой истории. «Она восприняла новости очень стойко», - писал стряпчий. Это оказалось единственным замечанием личного свойства; в остальном в письме речь шла лишь о делах. Демуазель намеревалась оспорить законность брака дочери и собиралась в Дижон и в Италию, чтобы разыскать необходимые документы. Грегорио и сам хотел последовать за ней, но сперва жаждал встретиться с лордом Саймоном лицом к лицу.
Эта последняя новость потрясла Тоби и Годскалка. Николас получил письмо нынче утром, вместе со всеми прочими бумагами, пришедшими за время его отсутствия. Он просмотрел их прямо при священнике и на лице его ни тогда, ни сейчас не отразилось никаких эмоций.
– Думаю, это даже к лучшему, что мы остаемся, - проронил Годскалк.
– Теперь у Дориа нет никаких причин щадить свою жену.
Николас поднялся с места.
– Она знает, куда обратиться, если будет нужда, - промолвил он.
– Тоби, как нужно лечить кашель?
Лекарь взглянул на него с интересом.
– Я слышал, - подтвердил он.
– Три взбитых яйца и унция терпентина каждый день. Безотказный способ.
– Боже правый, - протянул Асторре.
– Это не для него, а для верблюда, - пояснил Тоби.
Брак Пагано Дориа продолжал разрушаться, - и не только по его вине. Время от времени случалось и прежде, что обстоятельства оборачивались против него, и он гордился тем, что принимает поражения так же бодро и невозмутимо, как и успех. Затем генуэзец сбрасывал с себя бремя прошлых ошибок и торопился поскорее начать все заново. Никогда в прошлом он не оказывался так, как ныне, привязан к месту своего поражения. И еще реже случалось, чтобы одолел его в игре один-единственный противник. И помимо всего прочего, он еще оказался связан с докучливой молодой женой.
Все началось с вопросов о серебре. Что имел в виду Николас? Дориа солгал, но никак не мог предвидеть, что она примется разбирать его учетные книги и сообразит, почему он не в состоянии ничего купить.
Тогда она хотела обвинить в краже капитана Асторре или Николаса, и мужу пришлось объяснить, что серебро похитили курды. Вообще, возвращение отчима из мира мертвых как-то странно подействовало на Катерину: она стала слишком много говорить о нем. Кроме того, разобравшись с учетными книгами мужа, она начала проявлять слишком большой интерес к тому, что именно он продал, и что собирался приобрести в кредит, и за что заплатил наличными. Она даже попыталась поспорить с ним, и когда отвертеться от разговора не удалось, и генуэзец высказался начистоту, принялась критиковать все его действия.
Какой ей прок, - возмущалась Катерина де Шаретти, - от супруга, который хотел захватить ее компанию, но даже не способен разумно закупать товар и как следует вести учет? Существует товар, подходящий для галер, и товар для парусников. Чем он заполнил свои трюмы? Если бы Николас не вернулся, Пагано разорил бы компанию Шаретти, взявшись управлять ею.
Дориа удивился бы не меньше, если бы его лошадь вдруг принялась осуждать седока.
– О, ты об этих ужасных учетных книгах, - воскликнул он наконец.
– Когда у нас будут счетоводы-фламандцы, мы не будем знать с ними хлопот. Милая, не забивай себе голову. Если бы у самого Креза были такие же негодные писцы, как у нас, можно было бы решить, что он по уши в долгах. Нам просто нужен хороший поверенный, и мы отыщем его в Каффе.
– Не утруждай себя. Я все сделаю сама, - возразила Катерина. И после этого муж почти не видел ее, за исключением тех случаев, когда супруга являлась, дабы обвинить его в очередной ошибке. Дориа гадал, известно ли это Николасу, - он-то благополучно оставил свою старуху-жену дома, а теперь сидел и смеялся над ним, с его собственным серебром, прибылью и товаром Пагано редко убивал людей собственноручно, но теперь жалел, что не сделал этого в Вавуке. Возможно, и другие также сейчас смеются над ним?.. Он постарался нанести визит во все дома, где его принимали, пытаясь восстановить утраченное доверие вельмож и торговцев. И все это время Дориа пытался найти способ поправить свои дела.