Весна Византии
Шрифт:
– Кажется, мы с ней заодно. Довольно, все кончено. Мы в расчете.
Но не успел он договорить, как Саймон выхватил меч.
Это уже невозможно было стерпеть! Николас, вскинув связанные руки, с грохотом ударил по столу.
– Чего ты хочешь?! Побеждать в каждом споре? Или чтобы тебя всякий раз убеждали, что белое - это черное? Спровоцировать меня? Заглушить голос совести? Доказать, что я никогда не стану таким, как ты?
Он помолчал, чтобы отдышаться.
– Если хочешь убить меня своим мечом, тогда сделай это. Если нет, развяжи мне руки и выгони своих людей. Вас будет трое на одного, если ты меня убьешь. Они проболтаются.
Должно быть, эти слова произвели какое-то впечатление. Саймон обернулся к своим людям и
– Катерина тоже, - потребовал Николас.
– Отпусти ее.
– Почему?
– спросила та, переводя взгляд с лица Саймона на его сверкающий клинок.
– Развяжи ему руки, - велел шотландец.
Волосы девочки рассыпались по плечам и падали на лицо, а пальцы дрожали. Она взглянула Николасу в лицо в поисках утешения, и он постарался улыбнуться ей, - как вдруг почувствовал, что она достает кинжал у него из-под куртки. Николас попытался остановить Катерину, но так, чтобы их противник ничего не заметил. Однако даже этого движения оказалось достаточно: Саймон тут же подскочил, с мечом наизготовку. Катерина попятилась к стене.
– Можно, я тоже возьму оружие?
– осведомился фламандец.
– Или лучше лягу на пол, и тогда мы могли бы опять поговорить спокойно?
– О чем тут говорить?
– спросил Саймон.
– Закон на моей стороне. Если не расплатишься с долгами, то пострадаешь.
– Верно. Но сперва закон должен доказать, что я перед тобой в долгу. Так давай обратимся к судьям. Катерина.
Саймон подскочил к двери. Девочка, осторожно кравшаяся к выходу, застыла на месте.
– Прошу тебя, - взмолился Николас.
– Мы же не говорим сейчас о кораблях и о Дориа. О чем речь на самом деле? Обо мне? О моей матери? Или просто о том, что самим существованием я напоминаю тебе о ней? Если бы я знал, то бы смог что-нибудь придумать…
Саймон побледнел, но Николасу было наплевать. Тот сам виноват, что позволил Катерине присутствовать при разговоре.
– Дело именно в этом, - заявил Саймон.
– Ты слишком много болтаешь.
– А ты хочешь меня остановить, - ровным голосом продолжил фламандец.
– Сними плащ, - велел ему шотландец, и едва лишь Николас стащил с себя мокрую ткань, как Саймон подскочил к нему с мечом.
Своим собственным клинком Николас не пользовался ни разу с того момента, как получил его. Кроме того, он никогда не сражался с Саймоном на равных, если не считать поединка на баграх, который его чуть не прикончил, и безумной гонки по городу, когда шотландец чуть не затравил его собаками. Теперь бывший подмастерье превосходно обучился владеть шестом, а также плавать. Обнажая сверкающее лезвие, он подумал невольно: какие еще навыки заставит освоить его шотландец? Возможно, воскресать из мертвых… Клинок в руке дернулся, когда Саймон ударил, проверяя хватку и быстроту реакции противника; затем он атаковал с другой стороны. Разумеется, Николаса обучал Асторре. Также он брал уроки у герцогского оружейника в Милане, поскольку невозможно управлять наемниками или отправляться в опасные путешествия, если не обладаешь всеми необходимыми умениями. В Трапезунде… В Трапезунде они устраивали поединки, чтобы потренироваться, а также занимались вместе с гвардейцами. Еще Николас много охотился, занимался стрельбой из лука и играл в мяч. Ему вспомнились великолепные лошади, доставленные на корабле, и он слегка загрустил. А потом подумал, что теряет время вместо того, чтобы поскорее встретиться с Марианой, - и тут уж рассердился всерьез.
Это оказалось очень скверно, поскольку ничего подобного фламандец прежде не чувствовал, и не умел справляться с такими эмоциями. Саймон двигался легко, как и подобает отменному фехтовальщику, атаковал и отступал, менял направление ударов, отбивал меч противника и пытался пронзить его оборону. Выглядел он весьма довольным собой, лишь слегка досадовал, что результаты поединка пока еще не так очевидны. Он начал форсировать темп схватки, и тут Николас парировал клинком удар с такой силой, что в воздух посыпались синие искры. Саймон отступил, широко раскрыв глаза, и внезапно метнулся вбок, чтобы ускользнуть от острия, целящего ему прямо в плечо. Он успел лишь выдохнуть:
– Где?..
– но не успел договорить, ибо ему вновь раз за разом пришлось отбивать удары. Ответил он, вскинув клинок, подобно ятагану, и резко бросая его вниз на манер палача.
Удар был нанесен так стремительно, что Николас отразил его слишком поздно, - но все же успел ускользнуть.
– В Белой орде, - засмеялся он. Краем глаза фламандец наблюдал за Катериной, стоявшей в тени. Невольно мелькнула мысль: сколько же сейчас времени и неужели на улице и впрямь стемнело. Он гадал, зачем ей его нож, и что она рассчитывала сделать с оружием, если в доме семь или восемь вооруженных мужчин… Лишь теперь Николас осознал, как сознавал и прежде, что все равно не сможет убить Саймона, а потому лучше поскорее взять себя в руки и что-нибудь придумать. Однако ничего в голову не приходило, - зато враг его, воспользовавшись мгновенным замешательством, чуть не рассек ему ребра. Вот шотландец, но крайней мере, ничуть не сомневался, что сможет убить противника…
Николас, задыхаясь, сделал последнее усилие.
– Отпусти Катерину… к матери. Она ждет.
– Вот как?
– Саймон расхохотался. Клинок его метнулся вперед, но был отбит. Однако шотландец был в превосходной форме: он по-прежнему дышал легко и ничуть не утомился.
– Могу я уйти?
– спросила девочка, приоткрывая дверь. Только бы ей удалось сбежать, - тогда она позовет на помощь…
– Иди куда хочешь, ты все равно ее не найдешь.
Удары шотландца посыпались так стремительно, что Николас, отбивая их раз за разом, долго не мог вникнуть в смысл этих слов. Однако, выгадав время после серии ловких финтов, он все же успел задать короткий вопрос:
– Где она?
– Твоя жена? Мертва и давно в могиле, - ответил ему Саймон.
Глава сорок вторая
Катерина закричала. Больше никто не проронил ни звука. Бой постепенно прекратился, словно кто-то залил костер водой, и Саймон с небрежным видом отступил, наблюдая за противником в ожидании очередного нападения. Он не сомневался, что сообщил Николасу отличные новости. Может, конечно, не стоило делать это так резко… Теперь фламандец наверняка решит, что на все способен… Саймон ждал, но никакой атаки не последовало. Опустив клинок, Николас стоял так, словно и не думал больше сражаться.
– Мариана?
В наступившей тишине Саймон услышал топот ног по лестнице, громкие голоса и звон металла. Он нахмурился, а девчонка у двери внезапно принялась визжать. Подмастерье стоял, словно громом пораженный и его била дрожь, - как бывает от сильной усталости.
– Это правда?
– спросил он, наконец.
Саймон взглянул на него и к вящему своему изумлению осознал, что ему не в чем себя винить. Он опустил клинок.
– Конечно, правда!
Гнев отступил, сменившись искренним изумлением. Совершенно случайно он нанес удар куда более болезненный, чем в поединке. Похоже, новость на самом деле оказалась очень скверной. Почему - не имело значения. Саймон с удовлетворением вложил меч в ножны. Больше не было смысла сражаться. Он уже победил.
Именно в этот момент и появился Грегорио, с шумом распахнув дверь.
Он застыл на пороге, завидев двоих мужчин в круге света. У него за спиной по лестнице топал Асторре со своими людьми. Девочка в черном платье метнулась к стряпчему из-за дверей, и он, не глядя, отодвинул ее в сторону. Хотя в Сент-Омере он был уже довольно давно, но Саймона узнал сразу. Не так просто забыть человека, ранившего тебя в плечо. По счастью, хоть сейчас меч шотландца был вложен в ножны.