Вестники времен. Трилогия
Шрифт:
Франческо затих, ткнувшись головой в колени. Легче, похоже, ему не стало. Мак-Лауд, обернувшись назад, принялся копаться в своих вещах, пока не отыскал купленную в Туре флягу с вином. Зубами вытащив залитую чёрной смолой пробку, он пустил сосуд по кругу.
— По правде говоря, мне не совсем верится, — после неловкого молчания заговорил сэр Гисборн. — Я не сомневаюсь, что рассказ мессира Бернардоне соответствует истине, — быстро добавил он, заметив, как вскинулся итальянец, — только… Только мы не в каком-то забытом всеми захолустье, чтобы повсюду шастали призраки
— Полагаешь, для слуа это имеет какое-то значение? — презрительно хохотнул Дугал. — Кстати, что ты имел в виду под «захолустьем»? И вообще, ты можешь выражаться понятнее?
— Нет, — отрезал Гай и повернулся к Франческо: — Не хотелось бы лезть в чужие дела, но вы действительно не перевозили ничего такого… Даже не представляю, как сказать… того, чем эти, как вы выразились, «тени», пожелали бы завладеть?
— Если и везли, мне об этом ничего не известно, — в голосе Франческо прозвучала неподдельная растерянность. — Кроме того, мэтр Барди честный христианин и не взялся бы за доставку вещи, хоть малейшим образом связанной с нечистой силой или чем-то подобным!
— Даже за хорошее вознаграждение? — прищурился Дугал.
— Не всё в мире продаётся и покупается, — с неожиданным достоинством возразил Франческо.
— Тогда я ничего не понимаю, — оборвал грозившую начаться перепалку Гисборн. — Какую цель преследовало это нападение? Кому помешал обычнейший торговый обоз?
— Вы, к своему счастью, не слишком хорошо знакомы с неприглядной стороной нашего ремесла, сэр, — прозвучал из темноты суховатый женский голос. Франческо, услышав его, взвился с бревна, точно сел прямиком на осу. Вслед за ним поднялись и слегка растерявшиеся компаньоны. — Многие полагают, что смысл существования торговцев заключается именно в том, чтобы изображать подходящую добычу — достаточно беззащитную и, вне всякого сомнения, богатую.
Мистрисс Изабелла, особа, крайне несдержанная на язык и умеющая неплохо для женщины владеть мечом, вблизи оказалась довольно высокой, худощавой и до смешного похожей на выносливую вилланскую лошадку. Она потеряла где-то свою сетку для волос, жёсткие тёмно-рыжие пряди свисали по обе стороны скуластого лица, усиливая сходство с конской гривой. Девица неторопливо стянула с рук перчатки из тонкой кожи, расшитые зелёными нитями, сунула их за пояс и, удерживая полы слишком большого плаща Гая, висевшего на ней мешком, присела в вежливом полупоклоне. При свете костра блеснуло серебряное кольцо с чёрным камешком, надетое на безымянный палец левой руки.
— Судьба любит пошутить, подбрасывая людям самые неожиданные встречи, — невозмутимым тоном произнесла она. — Похоже, я должна быть благодарна за наше спасение именно вам. Причём не столько за моё, сколько за сохранение жизни сего взбалмошного юнца, — она снисходительно кивнула в сторону Франческо, и не дав тому даже открыть рот, добавила: — Я обещала вернуть тебя домой живым и невредимым, и я это сделаю. Помолчи, Феличите.
— Феличите? — вполголоса переспросил Мак-Лауд. — Счастливчик?
— Это моё прозвище, — почему-то смутился Франческо.
Девушка наконец подняла взгляд. Гаю почудилось, что его и Дугала мгновенно оценили по каким-то неизвестным меркам, вынесли приговор и прицепили ярлык с наименованием и стоимостью. Чуть вытянутые к вискам глаза цвета морской волны придавали лицу мистрисс Изабеллы умное и хитроватое выражение. Внезапно сэр Гисборн понял, что ни в какой обморок говорливая девица не падала, просто хотела без помех вызнать, с кем свели её обстоятельства и чего ждать от этих людей.
— Ваши имена мне известны, — продолжила она. — Прошу прощения, вы беседовали достаточно громко, чтобы услышать, даже не стараясь подслушивать. Меня зовут Изабель Уэстмор, или, как предпочитают говорить некоторые мои знакомые, Изабелла Вестьеморри, дочка торговца и племянница купца. Вряд ли благородным господам доводилось слышать такое название — «Уэстморы: Найджел, Наследник и Компаньоны». Найджел Уэстмор — мой дядя, наследник — его сын и мой двоюродный братец Томас, а «компаньоны», как ни странно звучит — я. Шерсть, ткани, кожа, перевозки на север, на юг, на Континент и куда понадобится.
— Вы из Англии? — удивился Гай. Из-за острого языка и вызывающего поведения сей дамы он счёл, что мистрисс Изабелла итальянка или откуда-нибудь с Полуденного побережья Франции, но не предполагал, что столкнулся с соотечественницей.
— Из Бристоля, — кивнула девушка. — Мы свободные горожане в пятом, если уже не шестом поколении, — сообщив это, она выжидательно покосилась на отделённых от неё пламенем костра собеседников. Шотландец внезапно проявил сообразительность:
— Может, посидите с нами, мистрисс Изабель? — в его голосе прозвучало нечто, весьма напоминающее вежливость.
— Конечно, почему нет? — девушка подобрала вымокший до колен подол зелёного платья, уселась рядом с Франческо на заботливо подстеленный им кусок мешковины и нарочито внимательно принюхалась к витающим над полянкой запахам. — Кстати, мессиры, я действительно очень вам признательна. До моего чуткого слуха долетело, будто вы направляетесь в Палестину. Я могу для вас что-нибудь сделать: деньги, хорошие лошади, заёмные письма, надёжные проводники прочее в том же духе? В первом же крупном городе люди моего дядюшки предоставят вам по моей просьбе всё необходимое.
Сэр Гисборн поймал себя на том, что всё больше и больше погружается в недоумение. Девица Изабель явно не собиралась исходить воплями и слезами. Её самообладанию могли бы искренне позавидовать многие из обитателей двора принца Джона. Она ничуть не походила на ту вздорную особу, которую они видели в Туре — на поваленном бревне удобно устроилась рассудительная, воспитанная (хотя по-прежнему резковатая в высказываниях) молодая женщина, знающая цену себе и другим. И сделанное ей предложение соответствовало всем принятым законам и традициям: услуга за услугу, добро за добро.