Вестники времен. Трилогия
Шрифт:
— Мы… — сэр Гисборн замялся, ощутив ужасающую растерянность. Вдруг они стали жертвами чудовищно нелепой ошибки, неверно истолковав загадочное послание и явившись со своими требованиями к людям, совершенно не имеющим отношения к непонятным событиям в Тулузе? Да, герб замка и герб на письме одинаковы, но Гай на собственном опыте убедился, насколько человеческая жизнь полна совпадениями. Он сглотнул и попытался начать заново: — Мы…
— …Приносим свои глубочайшие извинения за столь неожиданный визит, однако нас пригласили, — Гай не сразу сообразил, что ровный, почти лишившийся оттенков и оттого ставший более внушительным голос принадлежит, не кому иному, как его компаньону. — Мы приехали за женщиной, которую
— О какой женщине идёт речь? — хозяин замка насторожился, но не особенно, точно заранее предвидел всё происходящее и не находил достойных поводов для волнения. — И не будете ли вы столь любезны пояснить, на основании чего вы полагаете себя приглашёнными в Ренн?
— Женщину зовут Изабель Уэстмор, — тем же бесстрастным тоном продолжал Мак-Лауд, а Гай сконфуженно принялся копаться в болтавшемся на поясе кошеле в поисках листка пергамента, украшенного красной печатью с изображением двух треугольников. — Она подданная Британской короны, свободная горожанка из Бристоля, и, как мы подозреваем, седмицу назад во время праздников в Тулузе была увезена против её воли. От вероятных похитителей мы получили вот это, — Гай наконец извлёк сложенный в несколько раз листок и, сделав шаг, положил его на середину стола. — По настоятельной просьбе весьма обеспокоенных друзей этой дамы (сэр Гисборн едва не брякнул «Каких друзей?», но вовремя догадался: ссылка на несуществующих покровителей прозвучит внушительнее и многозначительнее, а также даст понять, что затянувшееся отсутствие посланников может вызвать подозрение и розыски) мы решили наведаться сюда и лично выяснить, правдиво ли столь нелепое обвинение.
Господин Ренна бросил короткий взгляд на пергамент — похоже, из чистой вежливости, так как отлично знал его содержание — и невозмутимо кивнул:
— Кажется, я понял, что вы имеете в виду… Присаживайтесь, господа. Кстати, позвольте узнать, с кем имею честь? Я — Бертран де Транкавель, граф Редэ.
— Гай Гисборн, из Ноттингама, — запнувшись, пробормотал Гай, осторожно опускаясь на скамью, накрытую серебристо-рыжим покрывалом из беличьих шкурок.
— Дугал ап Кодкелден Мак-Лауд, из Глен-Финнана — на сей раз шотландец изменил своей обычной манере представляться в соответствии с дошедшей с древних, ещё языческих времён традицией, употребляя обходное выражение «меня называют так-то», и вдобавок использовал полное имя, которого сэру Гисборну ранее слышать не доводилось. С подобным обычаем, когда вместе с личным именем перечислялись имена родственников по мужской линии, он уже сталкивался — так именовали себя уроженцы Эрина и Уэльса, такое обыкновение сохранялось и в Шотландии.
— Вы англичане? — уточнил мессир Бертран. Гаю послышался обречённый вздох компаньона, неизменно впадавшего в ярость, когда приходилось долго и нудно растолковывать разницу в их происхождении, а в итоге звучало недоумённое: «Но ведь Англия — это одна страна, почему же вы не считаетесь соотечественниками?». Услышав подобное высказывание, Дугал стервенел и начинал вкрадчиво интересоваться, составил ли любопытный болтун завещание или ещё не успел.
— Да, — мрачно сказал сэр Гисборн. Хвала всем святым, Мак-Лауд решил оказать компаньону снисхождение и промолчал.
Дверь позади них протяжно грохнула, в тихую комнату, принеся с собой горьковатый запах полыни, нетерпеливо ворвалось нечто яркое, неудержимо-стремительное, похожее на несущийся над горными склонами ветер, замедлило свой бег у стола и со слабым намёком на почтительность осведомилось:
— Мне передали, ты хотел меня видеть?.. О, у нас сегодня гости? Добро пожаловать в Ренн-ле-Шато, чувствуйте себя, как дома!..
Первый
— Судя по всему, мой призыв не канул впустую, — молодой человек ловко подхватил со стола запечатанный пергамент, одним плавным движением зашвырнул его в камин и в нарушение всех правил уселся на краю столешницы. — Вообще-то мы ждали вас несколько позже, но лучше опередить, чем опоздать, не так ли? Отец, это же друзья нашей уважаемой гостьи, мадам Изабеллы. Она много о вас рассказывала, поэтому можете считать, что мы уже знакомы… Ах да, меня зовут Рамон де Транкавель, — он вежливо наклонил голову, тряхнув блестяще-вороными прядями, необычно длинными для мужчины и гладко стянутыми на затылке в хвост.
Сэр Гисборн не без оснований считал себя тугодумом, но вот память на лица, пусть увиденные случайно и мимолётно, его подводила редко. Он поспешно вообразил открывающуюся дверь, стоящий в полумраке и подающийся назад силуэт, краткое мгновение, когда незнакомец из дома в Тулузе закрывал створки за вошедшей мистрисс Изабель и на него упали солнечные лучи… Или мессир Рамон самолично наведывался на праздники в столицу провинции, или у него имеется брат-близнец. Только как ему, Гаю Гисборну, быть с открытием, непреложно свидетельствующим, что обширнейший круг знакомых мистрисс Уэстмор включал и семейство из Ренн-ле-Шато?
— Где она? — сэр Гисборн, позабыв о наставлениях компаньона, задал вопрос напрямую.
— Кто, мадам Изабелла? — переспросила воплощённая любезность по имени Рамон де Транкавель. — Здесь, в замке. Вы хотите её повидать?
— Да, — крайне озадаченного Гая сбивала с толку открытость человека, которого он заранее считал противником, полнейшее невмешательство де Транкавеля-старшего, раздражали собственное неумение задавать верные вопросы и молчание, внезапно поразившее Мак-Лауда. — С ней всё благополучно?
— Разумеется, — похоже, Рамон слегка оскорбился подобным предположением или очень удачно изобразил быстро подавленную обиду. — Вы, мессиры, кажется, приняли случившееся за коварное похищение беззащитной женщины? Позвольте мне попробовать вас разубедить. В силу некоторых обстоятельств мадам Вестьеморри сама выразила желание отправиться в Ренн, оставив вам письмо с указаниями, как и где её найти. Текст послания целиком и полностью на её совести, — он с обескураживающей улыбкой развёл руками: — Я предупреждал, не нужно представлять всё в столь зловещем свете, но вы же знаете эту даму… Она заявила, будто в противном случае письмо не примут всерьёз.
«Если он говорит правду, я не знаю, что сделаю с этой вертихвосткой!» — мысленно пообещал себе сэр Гисборн, а вслух проговорил:
— Значит, вы не станете препятствовать нашему отъезду вместе с мистрисс Уэстмор?
— Препятствовать? — отец и сын вопросительно переглянулись. Старый граф озадаченно нахмурился, а его наследник состроил виноватую физиономию и сник, точно уличённый в некоем неблаговидном поступке. — С какой стати? Мессир Рамон, извольте объясниться. Неужели рассказ этих господ соответствует истине?