Весы Лингамены
Шрифт:
– Ну, всё, наконец-то!
– воскликнул он вслух.
– Остальное нам ясно и без вычислителей. Прошло четыреста лет, и Сумеречный-Ящер вернулся отдать мне должок за уничтоженные труды по проектированию завода и, сам того не подозревая, познакомил меня с Наландой. Но и за мной тоже водится должок! Отныне я буду учиться посвящать свою жизнь конкретному человеку, а не только эфемерному спасению человечества посредством вычисления кармопроцента, что само по себе пока что счастья ни одному живому организму не принесло! И даже если Наланда не примет меня как мужчину, я просто уйду в Город Радости и буду там для неё печь топить
Так Гелугвий, за все тридцать лет работы в ИКИППСе не сумевший научно доказать существование кармы, обрёл веру в Учение о взаимозависимости и убедился, что этот закон каждый открывает для себя сам.
Утром следующего дня учёный, хорошо выспавшись, направился из института кармоведения прямо в Город Радости. Ничто не поколебало и не развеяло за ночь его уверенность, и сомнения отныне перестали кружить над ним своим зудящим сонмом. А пока учёный приближается к дому Наланды, скажем по секрету, что не только он один вспоминал ту первую встречу под сенью последних минут жизни Колпака Неймара. Нередко, а со временем - всё чаще и Наланда вызывала в памяти того высокого смешного мужчину с кудрями, приходившего знакомиться, когда Эксперимент решили прекратить. Женщине запомнились его орлиный нос и несколько робкий, но глубокий взгляд. За всей этой нескладной внешностью угадывался обладатель большого сердца, способного любить искренне и без оглядки.
И вот спустя полтора месяца они снова стояли на том же месте и с любопытством оглядывали друг на друга. Для жаждущих увидеться полтора месяца - срок долгий. Но лето было ещё в самом разгаре, и встретившиеся не сговариваясь опустились на мягкую траву. Всё, казалось, располагало к долгому разговору.
– Здравствуй, Наланда, - сказал Гелугвий без былого ёрзанья и дрожи в голосе, - я хочу поведать тебе одну историю.
Учёный столь спокойно и умиротворённо смотрел на свою собеседницу, что у той поначалу даже шевельнулась мысль - не слишком ли глубоко она в последнее время погрузилась в мечты? Не нафантазировала ли лишнего под грузом неизбывного одиночества?
А Гелугвий, не торопясь, стал рассказывать о своих переживаниях и экспериментах, об удивительном сне и встрече с ромашками. Он всё говорил и говорил, а Наланда слушала это с всевозрастающим вниманием. Но когда учёный дошёл до описания, выданного ему машиной, обычно сдержанная женщина чуть ли не впервые в жизни ощутимо занервничала, грудь её стала часто вздыматься, а глаза беспокойно забегали. К окончанию рассказа Наланда уже знала, что это - судьба. Но требовалось ведь как-то объясниться: Гелугвий ни разу не назвал имени той, ради которой всё это затеял.
– О, Гелугвий! И ты столько времени вычислял всё это лишь для того, чтобы узнать, что она - это твоя судьба?
– еле сдерживая волнение, тихо проговорила Наланда.
– Ну да, а как же ещё?
– искренне удивился учёный.
– У нас в ИКИППСе по-другому и не бывает.
И сказав это, Гелугвий просто протянул руку Наланде, которая, наконец, прочитала в его глазах то, что хотела. Весь остаток того замечательного дня они счастливо бродили по полю вдвоём, и шум Города Радости, близ которого они гуляли, совершенно не мешал им вершить свою судьбу.
– Ну, так вот, - смеялся вскоре Гелугвий уже совсем непринуждённо, - меня вдруг проняло понимание, а такого, прошу заметить, без формул раньше у меня не бывало!
– что
тот
– это я, а
она
– это ты. Это мы, Наланда!
Наланда стиснула ладонь великана и воскликнула:
– У учёных всегда такой долгий путь к сердцу другого человека, или это ты один такой особенный?
– Ох, не знаю я, как у других учёных, но
мой
поиск закончен!
– О!
– воскликнула Наланда с наигранной печалью.
– Но мы ведь с тобой живём в разных городах, а твоя работа в институте едва ли позволит нам видеться чаще одного раза... в полтора месяца!
Гелугвий уловил намёк и беспечно ответил:
– Ну, так что с того? Буду каждый день летать в ИКИППС и обратно!
– Того, что виманы тут запрещены, и, кроме того, мы начинаем жить натуральным хозяйством! Это тебя не пугает, друг мой?
Наланда, прищурившись, испытующе посмотрела на своего избранника.
– А, ну, конечно же!
– похлопал себя по голове учёный.
– Не я ли недавно провозглашал в стенах института, что настоящий учёный должен участвовать в своём эксперименте со всех сторон - побыть и испытателем, и испытуемым? Вот и появился шанс это проверить! Подумаешь - три километра пешком к тебе, и три обратно в институт. Сколько я исходил, не зная тебя, Наланда!..
Совет Века
Город незаметно поглощали мягкие летние сумерки, а перед зданием Совета Земли, причудливо рвущимся в небо в форме птицы с расправленными крыльями, одна за другой опускались виманы. Сегодня намечалось большое собрание Совета, инициатором которого выступил ИКИППС, поэтому все мы - Штольм, Гелугвий, Лингамена, Дарима и я приехали раньше других и теперь безмолвно наблюдали через огромные круглые окна Зала Совета за прибытием остальных участников.
Вот спрыгнул на землю из разноцветной виманы, здороваясь и расточая улыбки, "самый счастливый научный работник" Ритуб Карт; вот шагает к входу молчаливая делегация из Института Богоявления; пешком, откуда-то издали подтягиваются наши старые знакомые, постоянные участники Совета - Аргоний Легес и Вербис Тацито. А виманы всё продолжают садиться одна за другой, и вот уже значительная часть площади перед зданием Совета оказывается запруженной ими.
– Ящера и его аналогов на этом Совете, похоже, не ожидается, - проронил Штольм вполголоса, когда все заявленные участники уже собрались в Зале.
Все в сборе - значит, пора начинать. Лингамена весело подмигнула коллеге и направилась на возвышение к установленной там трибуне. Плотную фигуру женщины обтягивало сегодня строгое неброское платье, а русые, немного вьющиеся волосы её были аккуратно уложены сзади. Заняв место у трибуны, Лингамена окинула взглядом Зал. В помещении почти не наблюдалось свободных мест - что ж, значит, около двухсот человек пришли в этот час обсудить будущий проект, заявленный недавно ИКИППСом. Кроме наших давних знакомых из других институтов, здесь присутствовали работники заповедников для животных, координаторы Механических Городов, смотрители Акваторий Южного Пояса, представители различных служб, занимающихся наблюдением за состоянием роботехники и коммуникаций; пришли даже люди из Комиссии по Космосу.