Весы Лингамены
Шрифт:
– Но в одном ты слукавил, дружочек!
– произнесла Наланда чуть слышно.
От такого поворота Гелугвий немного опешил, и чуть было не начал проявлять беспокойство различными способами, характерными для него в недавнем прошлом. Но Наланда опередила его:
– Ты был рядом всего двадцать лет, а не все пятьдесят!
– воскликнула она притворно обиженным голосом.
– Вечно мужчины добавляют себе заслуг, а ты и вовсе накрутил тут целых три десятилетия виртуальных ухаживаний и ещё столько же научного стажа заодно!
Когда учёный понял, что над ним ласково подтрунивают, то рассмеялся и заметил:
– Да, совершенно верно... как это ты... я пришёл в ИКИППС после Штольма, который ещё помнит Лингамену, а я-то её не застал в наших рядах. Значит, я пришёл... какой
– одёрнул сам себя Гелугвий.
– Давай я молочка нам вскипячу, а? Тут вчера принесли - настоящее, говорят! Я ещё даже не пробовал такое!
Наланда кивнула, и Гелугвий с радостью занял незнакомое ему доселе место повара у плиты. Подбросив в топку дровишек, он водрузил на печь кастрюльку молока и, повернувшись к Наланде, начал рассказывать:
– А, знаешь, я тут вспомнил, мне недавно в Комиссии по Космосу рассказывали. Им прислали из системы Кассиопеи очень занимательные расчёты. Оказывается, они там высчитывают совокупность всех происходящих явлений - механических, внутриатомных, колебательных и всех прочих, чтобы...
– Дай-ка я догадаюсь!
– задорно перебила Наланда.
– Чтобы затеять такой же грандиозный проект, как у вас в ИКИППСе?
– О! Даже превосходящий наш по масштабу, если вкратце, то там...
Пока Гелугвий увлечённо излагал детали, Наланда не таясь любовалась своим избранником. "Это ведь особый дар, - подумала она, - быть настолько оторванным от повседневности".
– ...таким образом, - продолжал между тем свежеиспечённый "повар", - по расчётам кассиопейцев, попадание фотона света в такой атом и вероятность возникновения из этого новой вселенной неизмеримо меньше, чем отношение одной песчинки ко всем залежам диоксида кремния на планете...
Не успел рассказчик договорить это, как позади него что-то резко зашипело и в комнате пахнуло горелым. Гелугвий обернулся и в ужасе отпрянул от места готовки.
– О, ну да!
– смеясь, прощебетала Наланда, глядя на пригоревшее к печке молоко. А вероятность вот этого чему равна, а? Такого тебе, верно, нигде во вселенной не скажут, какая уж там Комиссия по Космосу!
– Ничего, - терпеливо добавила она, старательно оттирая от печи пригар, - раз уж на ваши алгоритмы управа находится, то уж наверно и на сбежавшее молоко есть старый проверенный метод!
Гелугвий с виноватым видом ухал, разливая по чашкам оставшееся молоко.
– Да, вот как всё, оказывается, трудоёмко и сложно без современной автоматики!
– заметил он.
Учёному вдруг представилось, что сейчас бы Дарима в два счёта все вероятности объяснила - будь то убегание молока или возникновение вселенных, да ещё всю Кассиопею, не ровён час, в дураках бы оставила! С трудом подавив прорывающуюся улыбку, Гелугвий решил скрыть эту мысль от своей возлюбленной. "Ну, хватит нам высоких материй на сегодня!" - решил он.
Впрочем, в этот самый момент времени к Дариме Дашинимаевой устремился за советом другой человек, причём, вовсе не мысленно.
У непоседливого Текано в последние дни сердце было не на месте: он разрывался между неослабевающей тягой к Анталише и желанием сначала выслушать мудрый совет своей учительницы. Недолго думая, он, вооружившись лишь лопатой, проделал путь от Города Радости до ИКИППСа, и там разыскал Дариму. Она обрадовалась юноше, хотя и несколько удивилась его внеплановому визиту.
– Скажи, учитель, как мне быть?
– горячо начал Текано.
– Мне так нравится Анталиша, о, всем она хороша, и статью, и характером, и особенно неугомонной энергией своей, направленной на добрые дела. Но вот беда: о Дхарме ничего она не ведает... Не лучше ли мне забыть её?
– Ну, что ты, юный защитник веры!
– ответила Дарима с некоторым удивлением.
– Не стоит уподобляться моеверцам и видеть всё в одном цвете. Если тебя влечёт к этому сострадательному сердцу, то к чему сомнения? Для того чтобы вместе идти по жизни и делать мир вокруг чуточку лучше, вовсе не обязательно иметь абсолютно идентичные духовные ориентиры. Быть может, со временем Анталиша сама заинтересуется Учением.
– Спасибо, учитель!
– воскликнул юноша.
В глазах Текано мелькнула такая детская радость, что Дарима невольно вспомнила и свои юные годы. Тогда всё, что касалось учения дхармы, было способно привести её в подобный восторг.
– Знаешь, Текано, - сказала Дарима, - твой вопрос напомнил мне, что мы всё ещё не имеем знания о будущем - ни полного, ни частичного, и можем лишь предполагать, как дальше будет развиваться история нашего мира. Всё в нём имеет циклическую природу, всё возвращается на круги своя, меняя лишь форму. И кто знает, может, при современном состоянии мира Города Радости несут в себе некое рациональное зерно? В таком случае количество их со временем будет расти. Но я вижу в них много иллюзорного и надуманного. Хотя поначалу и правда, сообщества эти могут показаться спасительным оазисом в пустыне реальности; но, что если спустя какое-то время те, кто искал в них настоящую жизнь, заметят, что радость обновлённого бытия уходит, и недуг их возвращается? Оценившие целебную силу труда рано или поздно пресытятся этой погоней за романтикой ушедших веков и вернутся домой, потому как они - дети иного века с иными культурными установками; места уставших займут новые искатели - восторженные и молодые. Так через какое-то время и в наш институт придёт новая смена, которая будет гореть свежими идеями и алгоритмами. Но увы, и это всё явления временного порядка. Всё когда-нибудь рассыпается в прах.
– Это что же, - чуть насупился Текано, - раз всё рассыпается в прах, любить Анталишу тоже бесполезно? И пора бросать наш замечательный Город?
– Похоже, сегодня я способна только сбивать с толку подрастающее поколение!
– воскликнула Дарима и потрепала парня по волосам.
– Ты уже нашёл свою дорогу и уверенно идёшь по ней. И я не говорю, что Города Радости бесполезны, просто я бы поостереглась рассматривать их как всеобщую панацею. Одно лишь наше Учение указывает нам путь к непреходящему счастью. Но даже само это знание со временем может совершенно исчезнуть с лица земли, - да, не удивляйся Текано!
– и тогда нам останется лишь ждать возвращения великого бодхисаттвы, который возродит его, и всё начнётся сначала.
Весы Лингамены
Ввиду постоянной занятости в институте я и не заметил, как на пороге появился последний месяц 3120-го года - время, на которое был предварительно назначен запуск нашего проекта, получившего название "Весы Лингамены". За несколько месяцев, прошедших с памятного Совета Века, нам с Даримой редко когда удавалось попасть домой - вся наша команда без устали разъезжала по планете, устанавливая и настраивая оборудование для готовящегося Эксперимента. Нашими временными пристанищами становились гостевые дома в шумном Южном Поясе, бревенчатые избы у Акваторий, бунгало у водных артерий экватора и даже войлочные юрты в степях и пустынях востока. Практически все они, конечно, были машинного производства, но, несомненно, являли собой эхо прокатившейся по планете волны подражания Городу Радости. Как ребёнок, желающий, чтобы его игрушки были максимально похожи на вещи взрослых, новоявленные модники, наслушавшись рассказов отважных туристов, побывавших в гостях у современных отшельников, стали заказывать у машин желаний и даже мастерить вручную всевозможные предметы, напоминающие о быте и образе жизни жителей Города Радости. Чего мы только не встречали во время наших рабочих путешествий! Избы из искусственного дерева, пропитанные запахом настоящей древесины; прислонённые к ним машинные "вилы" и бочки для воды; сколоченная вручную телега с искусственной картошкой и прикреплённый внизу неё моторчик на солнечных батареях; вимана, замаскированная под стог сена; и даже человек в белых дырявых одеждах, перебросивший через шею верёвку, по обоим сторонам которой болтались где-то найденные им старинные увесистые подшипники - мы даже не решились спросить его, означало ли сиё ношение вериг или в его представлениях максимально соответствовало "жизни на земле"? И что бы только сказал Амвротий, увидев всё это?