Весы правосудия
Шрифт:
Эти самые «Электронные весы правосудия» базировались на матрице назначения наказания и алгоритмах его индивидуализации. Под матрицей назначения наказания подразумевались заложенные в программную платформу электронной системы правила-матрицы, в которых обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, в зависимости от их положительных и отрицательных свойств индексированы позитивными и негативными баллами.
Количество этих баллов определялось не только исходя из принципов разумности и здравого смысла, но и на основе формулы «золотого сечения» и последовательности
Я не стал особо вникать в дальнейшее — моя мысль уже поскакала «по ямкам и кочкам». Ведь если я могу влиять на системную структуру моей реальности, следовательно, я могу разработать систему правил — ту самую, объективную. И если мне удастся (а незабвенный Ашур Соломонович утверждал, что при желании я могу изменить даже физические законы) сделать эту систему мировым законом… У меня аж дух захватило от открывшихся возможностей! И этому закону, который не обойти и не объехать на хромой козе, хочешь — не хочешь, но будешь подчиняться!
А если ещё «привинтить» какую-нибудь примочку, просчитывающую вероятные последствия нарушения Закона, да еще с превентивным предупреждением нарушителя… Например, ставлю в матрицу старый «дедовский» принцип — «глаз за глаз». Накручиваю предупреждение… и, допустим, идущий на убийство киллер получает личное предупреждение, типа — убьешь, умрешь сам. Не важно, отчего, хоть от инсульта-инфаркта, хоть подавившись шелухой от семечки… Это, конечно, грубовато, но у меня есть время подумать отшлифовать систему правил. Сам-то не справлюсь, но можно «нанять мозги»…
Меня озноб заколотил от открывшихся перспектив. Этак и с Горчевским можно… Ведь при его изменениях должна была погибнуть масса народу! Главное, так вписать эти законы в мировую систему, чтобы он никаким способом не смог её изменить. Не проще ли его на солнце отправить?
Так, надо успокоиться! Где мой коньяк?
Стоит ли говорить, что надрался я вдрызг? Надрался, да так и заснул на диване с пустим стаканом в руке, и почти пустой бутылкой конины другой. А что? Мне действительно нужна была основательная встряска и перезагрузка, а другого способа напрочь отключить мозги в сложившихся обстоятельствах, я не знал. Да и лень было ломать над этим голову. В общем, вылакал почти пару пузырей хорошего коньяка в одно рыло и обрубился. Кому-то, может, такой способ и не подходит, а вот у меня пока срабатывает. Хотя, я никого не агитирую — мне-то пофиг, я от цирроза печени не загнусь!
Я очнулся от алкогольного «коматоза» когда моих ноздрей коснулся восхитительный запах жарящейся яичницы с беконом и помидорами. Аромат витал по квартире, щекотал обонятельные рецепторы, дразнил, манил и наполнял мой рот слюной. Я даже слышал сквозь сон шкворчание масла на раскаленной сковородке.
Не открывая глаз, я помотал головой, отгоняя такую реалистичную галлюцинацию: кроме меня тут некому было жарить яичницу. А я, увы, пока еще совсем никакой. Подремлю еще часок, а там, глядишь и пожарю… Но запах не исчезал, а становился лишь сильнее! Прямо, как наяву! Неужели мои бессознательные желания тоже научились материализироваться? Если это так,
Запах усилился настолько, как будто тарелка с глазуньей переместилась прямо мне под нос. Я не выдержал такого издевательства и с трудом приоткрыл один глаз… Твою мать! Перед самым моим носом обнаружилась висевшая в воздухе тарелка еще постреливающей жиром горячей яичницы! Я резко отпрянул, уткнувшись в спинку дивана, и разлепил второй глаз. Тарелка не висела в воздухе, её протягивала мне улыбающаяся симпатичная девушка лет двадцати пяти, одетая в одну из моих футболок. И, судя по выступающим из-под ткани острым соскам, прямо на голое тело.
— Ну, и чего ты так дергаешься? — произнесла она звонким чарующим голоском. — Есть хочешь?
Пребывая в ступоре, я судорожно кивнул.
— Тогда держи! — Она всучила мне тарелку и вилку, которые я принял слегка подрагивающими руками. — Давай-давай, не стесняйся! Наворачивай! — Девушка сделала движение рукой к своему рту, имитируя ход вилки. — Я же чувствую, что ты голоден.
Я заторможено подцепил с тарелки кусочек жареного белка и забросил его себе в рот, не обращая внимания на его запредельную для моей слизистой температуру.
— А странный у тебя мирок… — задумчиво произнесла девушка. Она потянулась, без стеснения выставив напоказ из-под задравшейся футболки стройные ножки. — Ты чего здесь, совсем один?
Глава 21
Я продолжал механически набивать рот горячей яичницей, чувствуя, как с нёба начинает сползать обожженная «шкурка». Плевать! Меня волновал другой вопрос: откуда свалилась на мою голову эта прекрасная незнакомка?
— Э! Алё! — Красавица пощелкала тонкими пальчиками с ухоженными ногтями перед самым моим носом. — Меня кто-нибудь слышит? Или ты будешь первым глухим Надзирающим на моей памяти?
Услышав про Надзирающих, я подавился. После чего зашелся в истерическом кашле, разбрызгивая вокруг себя слюни и куски не пережеванной пищи. Незваная гостья недовольно покачала головой и постучала маленькой, но крепкой ладошкой по моей спине.
— Ты… кто? — наконец, откашлявшись, выдавил я, утирая рот. — Какого хрена ты тут делаешь? — накинулся я на нее, обретя, наконец, дар речи.
— Фи! — фыркнула она, ничуть не смущаясь. Она мило наморщила аккуратный, слегка вздернутый носик. — Как грубо! Ну, ничего — я дама, привычная и не к таким «оборотам». Хочешь узнать, что я тут делаю?
Я судорожно кивнул:
— Да…
— Так ты ж сам позвал, — сообщила она, чем вызвала еще большее недоумение.
— Кто позвал? Я? — Я ткнул себя пальцем в грудь. — Зачем?
— Ну, — пожала плечами незнакомка, — тебе лучше знать. Только я одного не пойму, зачем я тебе, если в этом мире больше никого нет?
— Б-р-р! — Я тряхнул головой, пытаясь осмыслить происходящее, но у меня ничего не получилось. — Подожди… — Я выхватил из воздуха стакан, наполненный коньяком, и махом его всадил. В голове немного прояснилось.