Весы смерти (Смерть и золото)
Шрифт:
Пока он говорил, первый танк уже скрылся из глаз, перевалив через вершину холма, за ним следовали еще пять. Мало-помалу шум их моторов растворился в тишине.
Гарет опустил бинокль и печально улыбнулся.
– Да, мы им явно не соответствуем. Эти самые «шпандау» стоят у них на вращающихся башнях. Нас обставили, черт бы их побрал.
– У нас скорость больше, чем у них, – горячо возразил Джейк, словно мамаша, защищающая своих несправедливо униженных детей.
– Да, старина, но этим наше преимущество и ограничивается, – проворчал Гарет.
– А что если нам позавтракать? Впереди длинный
Они открыли консервную банку с бараниной по-ирландски, разогрели ее тем же способом, каким вчера варили кофе, и съели с огромными ломтями пресного хлеба, запивая крепким чаем со сгущеным молоком и коричневым неочищенным сахаром.
Когда они кончили завтракать, солнце уже было высоко.
Джейк легонько рыгнул.
– Моя очередь спать, – сказал он и, как большой пес, свернулся клубком в тени броневика.
Гарет постарался устроиться как можно удобнее и продолжал наблюдать за равниной, над которой из-за постепенно нараставшей жары начал извиваться и струиться воздух. Он поздравил себя с тем, что ему выпала удачная вахта, – ночью он несколько часов крепко проспал, а дежурил теперь в относительно прохладные утренние часы. К тому времени, когда снова настанет черед Джейка, солнце будет палить немилосердно, и «Присцилла» раскалится, как большая печь.
– Главное – Номер Первый, – прошептал он и лениво обвел равнину взглядом. Итальянский патруль никак не мог обнаружить их здесь. Место выбрано глазом профессионального солдата. Гарет еще раз поздравил себя с этим обстоятельством и, расслабившись, привалился к башне, раскурил сигару.
«Д-да, – размышлял он, – что сделаешь с танками без артиллерии, минных полей и бронебойных ружей?»
И он стал проворачивать в мозгу разные варианты решения этой проблемы. Через два часа он решил, что варианты такие есть, но все они требуют, чтобы танки шли в нужном направлении и оказались в нужном месте в нужное время. «Да только от этого животного ждать подобной покладистости не приходится», – подумал он и принялся размышлять дальше. Еще через час он знал, что существует единственный способ заставить итальянскую бронетехнику саму способствовать собственному разгрому. «Старый трюк – осел и морковка. Осталось только найти морковку». При этой мысли он машинально взглянул на Джейка, свернувшегося клубком под «Присциллой». За все это время он ни разу не шевельнулся, и, если бы не ровное глубокое дыхание, нельзя было бы сказать, жив ли он. Гарет вдруг рассердился на Джейка за то, что он так безмятежно спит.
Жара уже наваливалась на землю тяжелым покрывалом, у Гарета в голове стучали молотки, как удары гонга. Пот, едва выступив из пор, сразу же высыхал, оставляя на коже кристаллики соли. Гарет, щурясь, в бинокль оглядывал горизонт.
За завесой колыхавшегося горячего воздуха, свивавшегося в спиралевидные столбы и медленно восходившего вверх и растворявшегося в вышине, не видно было даже ближайших кряжей.
Гарет поморгал, стряхнул пот со лба. Взглянул на часы. До вахты Джейка оставалось еще около часа. Гарет снова задумался. Часы он положил в карман. Но на раскаленной броне было слишком неуютно, и он опять посмотрел на спящего в тени Джейка.
Именно в этот момент он уловил в густом горячем воздухе
Он направил бинокль на восток: рев исходил, казалось, от всего горизонта, напоминая рев прибоя.
На мгновение столбы переливавшегося воздуха раздвинулись, и он увидел нечто огромное – какое-то громоздкое, размером с двухэтажный особняк, черное чудовище на длинных ногах. Видимость снова пропала, Гарет моргал, не веря своим глазам и все же тревожась.
– Джейк! – позвал он нетерпеливо, но в ответ услышал лишь перешедший в другую тональность храп. Гарет отломил ветку от маскировочного кустарника, опустил ее вниз и пощекотал Джейку затылок. Он тут же проснулся, злобно выставив кулак, готовый к отражению любого врага.
– Какого черта!.. – рявкнул он.
– Иди сюда, – позвал Гарет.
– Ни черта не вижу, – буркнул Джейк, уже стоя на башне и глядя в бинокль на восток. Он тоже слышал ровное громовое рычание, но стена колышущегося воздуха и солнечного сияния была непроницаема.
– Вон там! – крикнул Гарет.
– Боже мой! – охнул Джейк.
Нечто громадное словно выскочило прямо на них, оно было высокое и черное и казалось из-за искажений видимости немыслимо колоссальным. Очертания его постоянно менялись, и если в один момент оно выглядело четырехмачтовым кораблем с поднятыми парусами, то через секунду виделось чудовищным черным головастиком, извивавшимся в густом, как суп, воздухе.
– Что это за дьявольщина? – спросил Гарет.
– Не знаю, но шумит оно, как все итальянские танки, вместе взятые, и несется прямо на нас.
Капитан, командовавший итальянскими танками, был человеком злым, разочарованным, раздражительным, и душу его обременяло вечное недовольство.
Как это часто бывает среди кавалерийских офицеров, белой кости любой армии, он, в самых романтических традициях, воображал себя отважным, не ведающим страха воином. В его полку до сих пор носили мундиры, неотъемлемую часть которых составляли облегающие бриджи с красными шелковыми лампасами, мягкие черные сапоги для верховой езды и серебряные шпоры, короткие тесные тужурки, расшитые толстыми золотыми шнурами, с тяжелыми эполетами, короткий плащ, который носили небрежно откинутым на одно плечо, и высокий черный кивер. Такой образ самого себя капитан и лелеял – стремительность и щегольство.
А теперь он оказался в какой-то чертовой, Богом забытой и проклятой пустыне, где его любимые драгоценные машины изо дня в день посылали на поиски диких животных с приказом загонять их туда, где сумасшедший с манией величия сидел в засаде и ждал, когда можно будет их перестрелять.
Но ущерб, который претерпевали его танки, гоняя по пересеченной местности и по твердому, как алмазный абразив, песку, забивавшему гусеничные передачи, даже в сравнение не шел с тем ущемлением, какое претерпевала его, капитана, гордость.