Ветчина бедняков

Лобусова Ирина

— Зачем пугаешь?

— Чтоб по двору не шастали!

— Разве поместье никто ночью не охъраняет?

— Охраняет, конечно! Охранники всю ночь ходят, фонатриками светят. Специальная ночная смена. А вот никаких собак нет. страшилки это.

— Какие же слебае места в охране забора?

— Зачем тебе это?

— ну что, допьем? Потчи ничего не осталось!

Бутылка была почти пустой. Вынув из рук напарницы, она наполнила ее стакан до краев и плеснула себе. Бутылка опустела.

— За здоровье!

Галина выпила залпом и в этот раз глаза ее почти остекленели. Она же снова не пила.

— Так какие слабые места в охране забора?

— Да

нет их, слабых мест! Там даже охранники ночью не ходят. Бесполезно охранять. Все равно никто не пройдет. А знаешь, почему? Потому, что рубильник с электричеством в кабинете хозяина! Там крепкая бронированная дверь, а ключа даже у Эмки нет. так что есть прорвется кто, сука — эмка даже не сможет отключить электричество! Собачий коридор, провода. А ротвейллеры знаешь, какие? Они натасканы убивать людей, это собаки — убийцы! С ними кто встретится — тот моментально подохнет, псы порвут на клочки. Это что-то страшное. Они так обучены, специально, на людей охотится. Так что нет слабых мест. Никто не пройдет.

— Интересно, что же так охраняют по ту сторону забора…

— Поля. Просто поля. Там, с другой стороны забора, никакой охраны, даже проводов нет. Эмка много раз говорила мне, что сама удивляется, почему с этой стороны — такой кошмар, а с той — забор никак даже не охраняется! Непонятно, правда?

— Может, боятся, что пострадает кто-то из рабочих?

— Да плевать им на всех! Эти ублюдки никого не жалеют! Знаешь, что случилось с твоей предшественницей?

— Что?

— Эмка плеснула на нее выварку с кипятком! Ожоги — 75 процентов всего тела. В том сарае, где ты котлы мыла, все это и произошло. Там плита есть. Эмка взяла тряпку, сняла с плиты выварку (там собачий суп варился, им специальный суп из костей варят, должен кипеть) и выплеснула на Нинку (так ту девчонку звали. Студентка, заочница, хотела немного подработать). Кожа прямо на глазах слезла. Ну, конечно, скорая….. пришлось мне показать, что Нинка сама, случайно, перевернула выварку на себя. А что делать? Деньги мне нужны очень! Той суке — Эмке ничего и не было. Хозяин заплатил Нинке достаточно, чтобы она молчала. Она и повесила рот на замок.

— господи, какой ужас… За что она ее так?

— Нинка ей что-то дерзко ответила, возмутилась работой. Намекнула, что Эмка любовниц хозяина, поэтому она так нагло себя ведет. Потом заявила, что Эмка напрасно нагличает, ведь у хозяина может появиться и другая любовница. Ну, та психанула и схватилась за выварку. Нинка сама виновата. Не стоило язык распускать, оскорблять Эмку. Знакомый охранник потом шепнул, что Нинка пыталась строить глазки хозяину, пробраться в дом, и что сюда проникла потому, что Телаев не женат. А Эмка страшно боится утратить свои позиции. Она ведь не любовница. А сообщница!

— Сообщница?

— Я не знаю, чем Телаев свои миллионы зарабатывает, но не кожевенным заводом, это точно! Люди там низкие зарплаты получают, а производства продукции почти нет. так что с чем-то другим он связан, а Эмка ему помогает. Думаешь, напрасно он здесь такой концлагерь устроил? Что-то здесь не так. Это же сразу ясно!

— А ты не пыталась понять, что?

— Я разве похожа на идиотку? Жить мне охота, да своих кормить надо. Ну, заболталась я с тобой. Пойду спать. Завтра нам подниматься рано.

Когда за Галиной закрылась дверь, она залпом допила оставшуюся в стакане водку. Хмель быстро распространился по телу, затуманил голову. В полусне она твердила: собаки, провода, забор, собаки, провода, забор…. Твердила как заклинание…

Потом вдруг подпрыгнула на кровати — и хмель выветрился из головы. Ну конечно же! Ведь это те три шага, о ктоторых сказала во сне (или в видении) Света! Собаки — шаг первый! Провода — второй! Забор — третий! Ей нужно пройти эти три шага и тогда цель будет открыта! Три шага до цели! Осталось только подумать, как пройти эти шаги и выжить, ведь на последнем этапе погибнуть нельзя. Ясная идея пришла в голову, когда за окнами засветился рассвет. Она так и не сомкнула глаз в ту ночь. План казался абсурдным, но именно потому и сулил надежду. Она сказала себе, что должна попробовать. Это был ее единственный шанс. Другого шанса у нее не было.

Прохладный душ пронал сон. Она бодрствовала легко. К такому тяжелому бодрствованию приучили ночи в операционной, ночи дежурств, ночи, когда ее поднимали с постели телефонным звонком и нужно было в половине четвертого утра бежать в операционую потому, что маленького пациента никто, кроме нее, не мог оперировать.

Галина выглядела плохо. Под глазами набрякли тяжелые круги. Ее не мучило похмелье, и было понятно, что она пьет давно. Может быть, каждую ночь, тайком, и в этом — ее единственное спасение. Во время завтрака (завтрак был точно таким, как и прошлый обед, и ужин, и от этого одноообразия уже начинало тошнить: пшеничная каша и хлебная котлета) Галина почти не смотрела в ее сторону, и она воспользовалась этим, чтобы начать осуществлять свой план. Быстро смахнула на колени котлету с тарелки и так же быстро завернула ее в салфетку, а потом — засунула в карман джинсов. На нее никто не смотрел. Она подумала устроить в сарае что-то вроде тайника, но, когда подошла туда, ее постигло разочарование. Вся площадка перед входом в сарай была завалена кабачками. Гора кабачков была огромной.

— Что это? — остановилась, как вкопанная.

— ты что. Идиотка? — зло букрнула Галина, — наша работа на сегодня! Будем сортировать кабачки, вытирать их тряпкой от грязи и складывать в ящик. Отбирать будем целые, гнилые — в помойку. Потом этот товар увезут в дорогие магазины в столице. А не дай Бог ошибиться, пропустить гнилой!

— Мы же руки поколем!

— ты сюда за руками следить пришла? Кому вообще нужны твои руки?

— А где ящики?

— сейчас привезут!

Вдали показалась пыль от грузовика. 

Глава 43

Когда Галина вошла к ней в комнату, она сидела согнувшись, опустив руки и ноги в миску с холодной водой. В этот раз Галина была без водки. Лицо ее, хмурое, как грозовая туча. Казалось, расплылось еще больше.

— Неприятности! — сказала Галина, — сука наехала! — и с разбегу плюхнулась рядом с ней на кровать. Надо сказать, она была готова к ее визиту. Во — первых потому, что повела себя слишком дерзко, украв вещь прямо из — под носа Галины. А во — вторых потому, что богатое внутреннее чутье подсказывало: визит Галины почти не связан с ее кражей. Возможно, даже никак.

— Что случилось? — спросила, принимая вертикальное положение. На свету ее руки выглядели более, чем плачевно. Красные, распухшие, с загрубевшей, пораненной кожей, проколотой почти насквозь множеством мелких игллок кабачков. Для женщины, никогда не занимавшейся физическим трудом, она управлялась довольно хорошо с грубой работой. Страдали только ее руки. Ее нежные руки с красивым маникюром. За которыми она всегда старалсь так следить… Взглянув на ее руки, Галина перевела разговор:

— ты что, впервые работаешь прислугой?