Ветер и море
Шрифт:
– Имя поверенного, к которому должна пойти Корт-ни, чтобы найти своего отца? – Дебора покраснела и приложила руку к губам. – Прости, я специально не подслушивала, просто я не спала и отчетливо слышала тебя сквозь дверь.
– Не важно, – отмахнулся от извинений Адриан. – Главное, ты заставила меня вспомнить имя.
– Пендертон.
– Что?
– Пендертон. Это имя юриста, у которого был твой отец.
– Я буду просто безмерно счастлив нанести сегодня визит обоим знаменитым джентльменам, – еще шире улыбнулся Адриан.
– Нет, – вместе с зевком раздалось с дивана, – ты разыщешь Прендергаста, а я займусь Пендертоном. Если мы разделимся, то сможем сделать вдвое больше, а я уверен, что время очень важно в обоих случаях.
Обернувшись, Адриан посмотрел на неряшливую фигуру брата, сидящего на краю дивана. Его темные волосы стояли дыбом, припухшие глаза говорили о недостатке сна, а лоб прорезала глубокая складка, когда он воинственно посмотрел на солнечный свет.
– Который час?
– Шесть. Или около того.
– Боже мой, Хелен разозлится, как дикобраз. Шесть часов? А вы вообще спали?
– Немного. – Адриан взглянул на Дебору.
– Что ж... – Запустив обе руки в волосы, Рори еще больше взлохматил их. – Кружка кофе сейчас была бы в самый раз. Кусок бекона, полдюжины яиц, ветчина, сыр... может быть, несколько горячих лепешек.
– Жизнь землевладельца, – вздохнул Адриан. – Ты намерен жевать все утро?
– Только первый его час. И вы должны. Нам всем это необходимо. Мы нуждаемся в калориях. Ты будешь сегодня говорить с отцом?
– Если он попадется мне на дороге, несомненно, я найду пару слов, которыми обменяюсь с негодяем. А иначе – нет. Я не намерен сворачивать со своего пути, чтобы сказать ему то, что я о нем думаю. Он это и так очень скоро узнает.
– Ты скажешь ему об Алане?
– Говорить нечего. Во всяком случае, сейчас.
– Ты имеешь представление, кто его убил?
– Теоретически – да. Но я ничего не могу доказать. И даже если бы мог – трудно убить уже мертвого человека.
– Еще хуже, что ты не можешь убить привидение, – кивнул Рори и сжал губы.
Адриан посмотрел на брата, стараясь не показать, что от этих слов у него по спине побежала холодная дрожь. К счастью, их отвлек стук в дверь, и все трое обменялись взглядами.
– Как вы думаете, кто бы это мог быть в такую рань? – шепнула Дебора.
– Есть только один способ узнать, – сказал Рори, вставая на ноги. – Возможно, это служанка, которая прочитала мои мысли.
Он взялся за медную щеколду прежде, чем в голове Адриана тревожно зазвонил предупреждающий колокольчик. Губы Адриана уже произносили имя Рори, его тело подалось вперед, а руки вытянулись и метнулись к стулу, на котором он вечером оставил саблю. Адриан увидел испуг на лице Рори за долю секунды до того, как услышал крик Деборы. Дверь открылась, что-то тяжелое ударилось о нее и упало внутрь. Окровавленная рука схватилась за косяк, ища опоры, и оставила темно-красную полосу на стене до самого пола.
Кортни медленно открыла глаза. Сначала она решила, что сейчас середина ночи – так темно было вокруг, но потом, когда чувства начали возвращаться к ней, поняла, что темнота объяснялась плотной повязкой на глазах. Ее лодыжки и руки были крепко связаны и вдобавок их привязали к тростниковым перекладинам спинки стула, на котором она сидела. Откуда-то доносился звук капающей воды, воздух был сырой и холодный, пахло плесенью и гнилью – подвал? Был и еще один запах, сильный запах, который она не могла определить, а могла только назвать, – он был резкий и неприятный. Удивительно, но ей не заткнули рот. «Отсутствие кляпа означает, что тот, кто доставил меня сюда, не боится, что шум привлечет ко мне внимание», – отметила Кортни с холодной беспристрастностью.
Никаких других различимых звуков, кроме постоянного глухого «кап, кап, кап», не слышалось. Это был пещерный звук, древний, первобытный звук, который ассоциировался со склепом.
Кортни заставила себя выбросить из головы эти мысли и сосредоточиться. Она не помнила, как ее привезли сюда или как привязали к стулу... да еще и раздели! На ней больше не было муслина и льна, а было что-то свободное – рубашка или, возможно, халат, – этим и объяснялся холод. Они, очевидно, выслеживали ее и теперь хотели, чтобы она чувствовала себя совсем беззащитной.
Кортни не хотела делать никаких движений. То, что она не слышала, чтобы кто-то еще находился рядом, вовсе не означало, что она здесь одна. Нет, она чувствовала, что она не одна. Кто-то еще был неподалеку – и наблюдал за ней? Ждал, чтобы она пришла в сознание?
Медленно, стараясь по возможности вообще не шевелиться, Кортни начала обследовать свое тело. Отсутствие сильной боли означало, что переломов нет. Конечно, на теле были синяки и царапины, полученные во время сопротивления, которое она оказала до того, как от удара по голове у не? потемнело в глазах. Она сидела на кровати с Мэтью... «Мэтью. Дики. Нет. Нет! Нельзя сейчас думать о них. Выброси их из головы! – приказала себе Кортни. – Думай! Вспоминай! Ты сидела на кровати... сидела на кровати. Стук в дверь. Дики пошел открывать. Нет! Подожди! Слишком поздно – он уже на полу. Кто-то ворвался в комнату, вытащил револьвер и прицелился – в Мэтью».
«Пошевелишься, и он мертв, – прошипел голос. – Кто-нибудь пошевелится, и он мертв». Это был Гаррет!
Он выглядел сейчас настоящим дикарем! Он не брился несколько недель, глаза у него сильно запали, глубоко врезавшиеся в кожу темные синие полукружья под ними придавали ему зверский вид. И у него не было одной руки. Вместо нее висел безобразный обрубок, выбивший кинжал из руки Кортни, прежде чем она успела пустить его в ход. Воспоминание об этом вызвало в ней холодную дрожь страха, как и приставленное к виску Мэтью стальное дуло. В тот момент за спиной Гаррета она услышала смех, в открытую дверь увидела еще два револьвера и, подняв взгляд, встретилась с парой горящих ненавистью янтарных глаз.
– Ну-ну, – фыркнула Миранда, – никак это маленькая принцесса! Вся разряженная в пух и прах. Такая милая и сладкая с очередным любовником-янки. Так быстро из рук одного в постель к другому... Неудивительно, что для тебя, Гаррет, у нее нет ни времени, ни места в постели.
– Теперь найдется! – прорычал он и, схватив Кортни культей под руку, заставил ее встать. – Тогда на «Ястребе» я сделал ей предложение, а теперь намерен довести его до конца.
И тогда вдруг Дики поднялся с пола и с бешеной яростью набросился на Гаррета. Почувствовав, как зубы и ногти вонзились в него, Шо прорычал проклятие и повернулся, чтобы отшвырнуть мальчика. На долю секунды он отвернулся от Кортни и отвел револьвер от Мэтью, и этого оказалось достаточно, чтобы Кортни сделала стремительный рывок. Она схватила обеими руками холодный стальной ствол, вывернула его и, чтобы заблокировать курок, засунула под него палец, как учил ее Дункан, а свободной рукой вцепилась Гаррету в глаза. Взревев, Гаррет занес вверх ужасную, бесформенную культю и изо всей силы ударил Кортни по шее. Мир вокруг нее закружился и потемнел, но она не выпустила оружие и продолжала бороться, стараясь завладеть им... а Гаррет все бил и бил ее, а потом поднял колено и нанес ей удар в живот. Миранда смеялась и подстрекала его; Мэтью с трудом встал на четвереньки и, пьяно раскачиваясь, пополз к неподвижному телу Дики. Гаррет еще раз ударил Кортни, ее пальцы выпустили револьвер, и она скорчилась от боли, от мучительной боли, лишившей ее способности двигаться или кричать...