Ветер моих фантазий. Книга 2
Шрифт:
— Просто сон гадкий вспомнился, — друг поморщился, — Я же уже рассказывал тебе.
— И у Ки Ра больное сердце… обнаглели вы помирать вдвоем!
— У него… — Виталий посмотрел на меня растерянно, — Больное сердце?
— Да, — кивнула, вздохнув.
Помолчав, призналась — я тогда тоже не говорила никому, а эмоции меня и тогда распирали:
— Он тогда ко мне домой заходил. Узнать, как я. Или вернуть мой блокнот?..
— Помню, — парень нахмурился, — Ты потеряла сознание в кафе.
— Мда, — грустно улыбнулась, — Мама сказала, вы меня домой вдвоем притащили. Ну, потом. Когда я хряпнулась в обморок у дороги.
— Мы за тебя тогда страшно перепугались, зараза мелкая! — друг ущипнул меня за щеку, — А что врач сказал?
— Просто порезалась, стресс. У меня еще недавно были месячные. Ну, это… — смутилась.
— Я в курсе, — он кивнул, — Девчонки мучаются, чтобы могли подарить новую жизнь.
— В общем, переволновалась и ослабела. Мама еще сказала, я долго спала потом. Но так-то осколок вытащили. Он не глубоко вошел. Не задел ничего серьезного.
— Это хорошо.
— Но погоди… я же тебе это уже говорила?
— А? — дернулся он, — А, прости, я забыл. Я тут запутался с Лерой. Классная была ночь, а потом… — парень вздохнул.
— А потом она убежала, пока ты был в туалете.
— Так и знал, что вы обо сплетничали! — он усмехнулся.
— Ну, это… — смутилась, — Девчонкам нравятся такие подробности.
Он недоуменно вскинул брови.
— То есть, не такие. Вообще о любви.
— А ей-то хоть понравилось? — не удержался и спросил он.
Не хотелось быть предательницей. Но… ей же и правда понравилось! К тому же, вдруг они помирятся? И заживем дальше спокойно. Без этого мерзкого Ки Ра! То есть, я опять останусь одна, а перед моими глазами будет счастливая парочка. Ведь мы несколько лет уже дружим, у этих двоих должно было остаться много счастливых воспоминаний! Да и… я все-таки желаю им счастья. И мечтаю избавиться от Ки Ра. Да и… должен же хоть кто-нибудь на этой Земле быть счастлив! А то вдруг так они и не помирятся? А если я кое-что расскажу, вдруг это поможет терпеть ему леркины выходки, пока подруженция не смирится и не успокоится? В конце концов, старый друг лучше сотни новых.
Помолчав — парень внимательно следил за мной — все-таки призналась:
— Ей понравилось.
— Ну, хоть что-то хорошее, — улыбка. Но добрая.
— Но… ей еще…
— Еще кто-то нравится?
— Ага, — вздохнула.
Все-таки, совсем предательницей становиться не хотелось, так что о личности, вклинившейся в нашу дружбу и в зарождение новой любви, я говорить не хотела.
— И у них тоже было. И ей тоже понравилось. Короче, она запуталась.
— Понятно, — он кивнул, похлопал меня по плечу, легонько-легонько, — Спасибо. Мне теперь будет легче придумать стратегию.
— Ее соблазнения?
— Да, — усмешка, — Я снова соблазнить ее хочу.
Мне стало грустно. Потому что завидно. Все ее соблазнить хотят. Не меня.
— Ничего, я ее соблазню, — пообещал серьезно Виталий, — Только ей не говори, — подумав чуть, добавил, — Хотя… можешь рассказать. Пусть готовится. Я не хочу ее терять.
Блин, вот что в ней такого, чего нет у меня?!
— Так, хватит уже обо мне, — сказал вдруг он, сжимая мои плечи, — Сашуль, люди все уже ушли.
Ага, стало уже заметно прохладно. Да и сумерки наползли. На той стороне — на искусственной стороне — зажглась линия оранжевых круглых фонарей, стоявших на земле. Зажигались окна домов — люди возвращались домой, к семье или в свои пустые берлоги.
— Скажи наконец, что тебя так беспокоит последние дни?
Вздохнула. Мне и самой хотелось рассказать. Хоть кому-то. Кто меня сколько-то знает. Да и… Лий тоже был парень, мог сам мне кое-что для стратегии подсказать: вдруг у нас с Ки Ра не все потеряно? Ох, я опять к этому мерзавцу хочу?!
В общем, я начала издалека. Но сломалась. Выболтала все. Все мои сомнения. Разве что подробно не описывала ту ночь.
Становилось еще холоднее. Заметив, что я растираю ладони, Виталий вдруг обнял меня и притянул к себе. В полумраке парка, между силуэтов деревьев, огражденные рекой от искусственных огней и границ с городом, было спокойно говорить. Меня слышал только он. Да и было теплее прижатой к чьему-то телу. В его объятиях было теплее. Да и лапать меня он не спешил. Или объятия — это тоже лапать?..
Друг слушал внимательно, почти не задавал вопросов. Это радовало вначале. А потом, выдохнув все эмоции и воспоминания колючие, чуть успокоившись, ощутив наступившую за тем внутри пустоту, я вдруг заметила, что он слишком много всего услышал и все еще молчит. Подумает теперь, что я сумасшедшая?
— Лий… — потеребила его рубашку.
— Мм? — тут же отозвался парень.
— А ты не считаешь меня сумасшедшей?
— Зачем? — кажется, он улыбался, — Это же твоя первая любовь. Все делают странные вещи, когда влюбляются впервые. Или… или это мы такие странные?.. По крайне мере в том, что женское тело реагирует на мужское и это бывает взаимно, нет ничего крамольного — так сохраняется жизнь на Земле.
— Бубнишь, как столетний старик!
— Скорее уж, тысячелетний! — фыркнул он.
Ущипнул меня за щеку, осторожно. Причем, попал сразу, будто хорошо видел в темноте:
— Много ты видела столетних стариков, Сашуль?
Честно созналась:
— Да ни одного.
Мы какое-то время молчали.
— А поцелуй меня? — вдруг попросила я.
После долгой паузы — хотя обнимать меня не переставал — он глухо спросил:
— Тебе точно это надо?
Чуть помолчав, призналась:
— Надо. Поцелуй.
Хочу отомстить этому гаду. И понять, так ли мне целоваться с кем-то другим, как с ним?
Виталий объятия разжал, отступил. Стало холодно.
В следующий миг он схватил меня, впиваясь в мои губы жадно. Совсем по-взрослому. И за плечи меня придерживал недолго, начал мое тело ласкать. Я невольно сжалась. Стало страшно. Ночь почти. Лес. Только мы вдвоем. Даже если в его объятиях было не так холодно. Но я вдруг поняла, что не хочу продолжать. А рука его уже спустилась ниже моей спины, прижимая меня к себе.