Ветер нагваля или Прощание с доном Хуаном
Шрифт:
И совсем, казалось, безнадёжная ситуация была бы. Но вот на счастье наше, светлое и прекрасное тоже распространяться может и передаваться друг другу. Блаженство заразительно.
Была у меня в гостях женщина одна, одинокая, не старая — дальняя родственница. Совсем плоха приехала. Отец и мать почти одновременно померли, сын в тюрьму попал. Приехала такая, что сама умереть может. От отчаяния жуткого, безнадёжности и уныния. Пожила у меня с недельку. Уезжать стала — не поверите — другой человек. Заразил её блаженством, вселил веру, как разрешить проблемы намекнул. Уезжала — пела, чуть ли не в танце на автобус садилась. Я тогда специально ей ничего не делал, не выдумывал. Но после её отъезда — понял. Передались ей от меня микробы блаженства. “Инфекция” эта
Не перестаю женской способности к сновидениям удивляться и лёгкостью, с которой они сложные вещи там сразу проделывать начинают…
«Да… — задумался я. — Как же это всё просто. Люди! Давайте бесов, неорганику и чертей разных молитвой отгоним и друг друга начнём блаженством заражать, любовью и радостью делиться, счастье всем окружающим передавать! Как, да как, опять, — через молитву же сладостную!»
Давайте на земном шарике нашем такие мировые пожары инфекцией раздуем, такие эпидемии массовые организуем. Все друг друга блаженством перезаразят, любовью сладкою. Люди вокруг танцевать и петь начнут от счастья, и это нескончаемо начнёт передаваться дальше, в другие страны и континенты…
Широко мысль моя шагает. Штаны ей-ные рвутся. Если б всё так просто было…
Опять-таки, знакомый мой старый, Странник… Он меня первый заразил. Человек он неугомонный, всё в поиске, в дорогах русских пыльных или белых сугробных — в путешествиях. Ему на месте не сидится. Сблизились с ним шибко. Он дальше пошёл. Я на месте остался. Ещё встретимся.
Но, посетил меня как-то ещё один человек. Расскажу. Человек этот исконно русский, не так чтобы широк в плечах да очень крепок и велик — обыкновенный — но силён он молитвой, и блаженство от него исходит. Борода по-русски, строен. Младший брат он мастера сновидений, который позже обнаружится. Промежуточный образ, связующий со Странником. Человек тот высоко летает — далеко видит. В такие тайны заглядывает — жутко становится. Такие прозрения его прошибают! И не отличается он повышенной энергией, но на путях любви возможно такое. Полюбил я этого человека за простоту и покой, от него исходящие. Живёт он незатейливо, не суетится. Всё на одном месте пребывает. Пришёл он к цели уже, понимаешь? Некому больше дёргаться и волноваться. На самом деле, всё проще простого. Печаль пришла — не всё радость — и покручиниться можно. А смерть придёт — помирать будем. Во как! Дошло, что за человек этот?
Конечно, всё не так просто, на тайне им постигшей всё устроено, на любви. И не святой он — обыкновенный, даже будничный. Но обнаруживается в нём ещё нечто потаённое, дивно блаженное и сладостное. Отшельник он в миру. Как это? — спросишь. А вот как. Живёт он в самой гуще событий, в мире социальном, в толпе людской. Но не затрагивает, не задевает его вся эта мышиная возня, потому что не от мира сего он одновременно. И странный парадокс: чем больше человек отстранён от жизни, тем глубже в неё он погружается и постигает дно. Дно жизни. Тем полнее его бытие, качественнее, насыщеннее. Многое мой знакомый понял и вымел лишнее из своей жизни. Вот так отшельником среди людей и живёт. Делает всё осознанно, не спеша, с расстановкой, вдумчиво, любовно как-то — смотреть на него уже сладко!
Хочешь в деревне живи, хочешь в городе. Ничего не заботит. А как это? А как это? У нас: идеи, мысли разные, планы всевозможные, беспокойства, страхи. А вдруг это не получится, вдруг то случится, — нет у него этого, разумеешь?
В деревне всё-таки лучше… Встал лёгкий, босой, землю живую тронул-прикоснулся. Помолился — любовью окутался. Дрова наколол, траву покосил не спеша. Молочка парного со свежим ржаным хлебом поел. Если надо печку истопил. Какие проблемы? Чего лезть своим умом, извращённым и изворотливым, чего выстраивать, городить теории? Миг жизни текущий, настоящий надо схватывать.
Главное, конечно, не в этом заключается. Это всё следствие. Как всё это достигается? —
Вот многие спрашивают про всё, рыскают в духовных областях и столько всего наузнают, напридумывают, наупражняются. А всё, оказывается, очень и очень просто. Чего выдумывать? Молись — всё получишь. Молись правильно — всё будет.
Что в городе? Колбасу тот человек в городе ест — вот что. В городе блаженство его обостряется. Там жизнь кажется насыщеннее, плотнее. Людей, событий, вроде, больше. Человеку-отшельнику тому ещё блаженней становится. Это надо почувствовать. Блаженство никуда не лезть, не выставляться, ни во что не вмешиваться. Всё само собой наладится и трава под окном сама вырастет и прочее. Проблемы возникнут — сами разрешатся, без его участия. Блаженство не выбора здесь сильно увеличивается. Блаженств всевозможных, знаешь, сколько? Купайся — перекупайся во всяком, всех оттенков не испытаешь. Да всё в простом скрывается. Ты когда-нибудь удовольствие получал от того, что вкусно поел? Имею в виду даже не сам процесс — это трудно, а удовлетворение после еды. А ты попробуй получи, да подлительнее. Не всякий в высоком пребывать может. Но и в этом особое удовольствие найдёшь. Вроде бы дело обыденное, а тонкое блаженное состояние можно открыть.
Всё красиво и, может быть, впрямь хорошо про человека ты рассказал, — скажешь. Да уж очень как-то скучно. Ест, спит, работает…
Да, не скучно, в том-то и дело! Именно в этом глубина жизни. Ты на таком мешке с золотом и несметными сокровищами сидишь, что сам не знаешь. У тебя есть целое твоё необъятное, “большое”, бесконечное тело! Исследуй его внимательнее, столько найдёшь здесь всего чудесного и волшебного! Один кончик носа чего стоит. Изучишь его — по части запахов волшебником станешь. Да это только одна точка, а всё остальное? А язык, макушка, пупок, сердце? Не тело, а океан фантастических возможностей! Вон Кастанеда ягодицами книги читал — прикладывал на ночь. У них, у тёмных так…
Отправляйся-ка, дружок на поиски чудесного и немедленно. Смерть не за горами. А то так и помрёшь, ничего не зная и не ведая… Мне, например, не надо денег и всё, что на них можно купить. Мне всё Бог даёт. Мне тела моего и так уже очень много. Смеюсь я над «новыми» русскими, бизнесменами разными, которые всю свою жизнь на деньги положили — бумагу пустую. Острова себе покупают, виллы, мерседесы, яхты. Глупенькие детки, зайчики плюшевые! Не знают они про сокровища подлинные, нефальшивые, настоящие, что внутри нас! Счастья с Богом не ведают…
А точки сознания, ты обладатель. Знаешь, что это? Фонарик волшебный. И сердце у тебя есть, а оно и вовсе — громадный, прегромадный бриллиантище, алмаз, цены не имеющей. Это — целый миллиард долларов! Да что я опять о мелочах. С чем бы сравнить значительным?!
А коли блаженства ты того человека понять не можешь никак, то пойми, что за блаженством тем человек этот в сказочной вселенной живёт, в сказке неразгаданной. В сновидения отправляется, с добрыми существами дружит разумными, со злом борется, чертям и бесам противоборствует. Путешествия и приключения испытывает невиданные и неслыханные. А ты, говоришь, скучно ему. Он — вся вселенная! Ему через любовь все сновидения покорились. И у тебя те же сокровища имеются, но не используются, забыты они, а ведь спишь каждую ночь, поди…
А если уж будет дано тебе самого Бога узнать, и он прикоснётся к тебе своей чистой возвышенной прозрачной и нежной тканью — тут нет у меня слов. Здесь бессильны слова будут — сам всё поймешь. Дон Хуан, великий и загадочный, для тебя сразу в мальчика обратится, который только ещё на мостик взошел, а ты его перейдешь и дальше отправишься, в невообразимую высоту и ширь. Обойдёшь самого дона Хуана, значит, переплюнешь. Не веришь? Не вру я. Вот что русскому человеку возможно. Такие высоты подвластны лишь с Божией помощью. А он пусть себе в ворону превращается, бегает по верхушкам деревьев. Подумаешь, эка невидаль. Это всё детские шалости по сравнению с тем, чтобы самого Бога познать и узреть, представляешь?!