Ветер нагваля или Прощание с доном Хуаном

Смирнов Терентий Леонидович

Закончился отпуск. Я вышел на работу, но от случая к случаю продолжал эксперименты с Иисусовой молитвой в сердце, как меня научил Странник.

Сколько благодатных ощущений, вдруг, стало стучаться и являться мне! Сколько открытий, пришедших неизвестно откуда! Все напряжённости, тревоги, заботы, волнения исчезли разом. Я прикоснулся к познанию Бога (самого Духа!), и привычно давившая в моей душе многопудовая тяжесть — настолько привычная, что я за многие годы не отделял её от себя, слился с нею — сбросилась мгновенно. Я стал лёгким как воздушный шарик. В нежном трепете и благоговении я стал таять, растворяясь в необъятной волшебной неописуемой Любви ко всему миру. И это сопровождалось озарением — как раньше я был слеп?! Лёгкость, невесомость в теле и невыразимая абсолютная внутренняя свобода! Как сухи, чёрствы и бессильны здесь слова! И я зашагал по дорогам России —

по полям и лесам — с сердечной молитвой вместе со Странником. И лихая забубённость, ощущение полного счастья и абсолютной свободы, некая дикая удаль охватили меня! Ведь, вот у меня есть сердце и это так много (!), что больше ничего не надо, ни еды, ни денег, ни красивой одежды… И буду я бродить босой по земле и ощущать Бога. Буду преданно любить. Ведь Бог заключает в себе всё-всё-всё! Он есть — и жизнь, и смысл, и счастье, и свобода, и любовь. Так буду я его искать в глубокой тоске бесконечно вместе со Странником, бесконечно вкушать его небесные дары и блаженство и отдам ему всю свою жизнь без остатка…

В другой раз, я вышел из пригородной электрички, в которой творил сердечную молитву, и пережил такое долговременное глубинное блаженство, что уже, находясь дома, жалко было ложиться спать. Было очень поздно, а я сидел на кровати с потаённой дуринкой в глазах в сладком наслаждении и неизвестно отчего был счастлив…

Многое открылось мне через другие книги по христианской мистике. А как искусно в них описан опыт сновидений и тайные практики. Как ярко и сильно оживают, расцветают сновидения на этом эзотерическом пути! Я стал читать, вчитываться и размышлять. Странник оставлял меня, но уходил не надолго. Периодически я то продолжал, то прекращал свои эксперименты с сердечной Иисусовой молитвой. Меня несло и бросало к другому — к магии, в которой, как известно, Бог отсутствует, либо он представляет «шаблон», иллюзию или абстрактный, безличный Дух. Я был щепкой в бурной горной реке.

Потихоньку начинал пробовать соблюдать православные посты и регулярное молитвенное «правило». Параллельно делал йогу и читал Кастанеду.

Я творил молитву на ходу, и сладкий холодок держался в моём сердце. Ощущение новое, свежее, сладкое, необычное. Что за сласть такая, эта молитва?! Словно медовая эссенция разливается от сердца, от его верхушечки по всему телу — всё в тебе и вокруг становится сладким, и сам делаешься сахарным, приторным. Чувство столь неописуемое. Горячие токи заходили по телу.

Иногда сердце раскрывалось настолько, что я обнаруживал в себе новые, незнакомые реакции. Как-то на рынке я увидел нищего инвалида без ног, собирающего подаяния. Боль и сострадание к нему пронзили меня настолько сильно, что мне сейчас же, в сию же минуту захотелось отдать ему всё, что я имею — все деньги, вещи, квартиру, снять с себя одежду. Если бы не вмешался мой трезвый и скептический ум, я бы отдал ему все деньги, которые были при мне на рынке. Подал милостыню больше обычного… Столь внезапное проявление духовной Любви оказалось отнюдь не состоянием безжалостности и пустой, безличной, холодной отстранённостью толтеков…

Очень похожее, но несколько иное чувство охватило меня в церкви, на службе, когда я смотрел на скульптуру распятого Христа, в особенности на его голову, охваченную колючей терний. Моей голове почему-то сделалось также больно, как было больно ему, в тех же самых местах. Словно и у меня на голове оказалась колючая проволока и я испытывал её уколы…

Бывало не раз, как после молитвы весь воздух делался упоительным, дышащим теплом, нежностью и бесконечной любовью. Как легко дышалось в эти драгоценные минуты! Я шёл сквозь эту прозрачную, волшебную, розовую дымку, сливался с нею, терял ощущение физического тела, растворялся и совместно с тихим блаженством утрачивал чувство времени…

Иногда, сердце моё смолкало и становилось притуплённым и бесчувственным. Но глядишь, вскоре оживало.

Наконец, я начал свой первый длительный пост совместно с молитвой. Никогда не забуду, как после благодатной трепещущей молитвы, я вышел на улицу гулять, и что тут внезапно со мною сделалось! Такая пронзительная, глубокая и неповторимая радость вдруг напала, набросилась, обрушилась на меня извне и откуда-то изнутри — она в меня вбежала, вселилась — что не могу вам описать! Я шёл по улице, и был город. И он гремел, звучал, и были прохожие, которые ни о чём не догадывались и не подозревали, что я даже могу сойти с ума от счастья. А я был безумно и бесконечно счастлив и радостен от того простого факта, что я есть, я жив, существую. Всего лишь от этого… Оказывается, всё так

просто. И этого так много. Это так необыкновенно много, что у меня есть сердце. Что существует истина, правда, Бог! И что Бог есть любовь! И какой же ранее я был смешной и глупый дуралей, что обо всём этом ничего не знал. А сейчас — знаю! А сейчас неожиданно это всё мне открылось, хлынуло необычайным бесконечным потоком, что, боюсь, не вынесу, я, возможно, не понесу сразу столько много радости и любви! Не смогу вытерпеть столь громадного, необъятного счастья. Сколько же веселья, и это всё мне выпало одному! А они, эти люди, прохожие, проходят в спешке и безразличии мимо и ничего про всё это, что я познал и познаю, не знают, не замечают… и даже не догадываются и даже не могут себе совсем чуть-чуть представить, что их счастье пребывает рядом, совсем близко от них, — оно разлито по всему миру! Оно стоит в воздухе — стоит протянуть руку, стоит только заглянуть в своё сердце… Это как прорыв гигантской плотины. Живёшь обыкновенно, среди людской суеты и в неведении, делаешь всё, что делают все остальные люди, испытываешь умеренные «средние» чувства — смеёшься, грустишь, спишь, волнуешься о мелочах быта. Получаешь разнообразные мелкие удовольствия от жизни. Стремишься ко всему тому, к чему стремятся и все. И не выходишь за пределы условной границы. Как вдруг! «Неосторожно» молитвой открываешь своё сердце, оно распахивается настежь и такая неожиданная лавина возвышенных и благодатных чувств прорывается сквозь все границы и сметает все барьеры на своём пути! И вливаются безмолвные знания. Светоносные знания И удивлялся я.

Саму книжонку «Рассказы странника» в порыве любви я подарил случайному знакомому. Кинулся купить такую же себе — а её уже не было, раскупили. Наконец, через год нашёл, и повторилось — тут же снова подарил. Купил в третий раз, дал почитать «Рассказы» — не вернули. А мне не жалко, а наоборот, любовно. Спустя время снова приобрёл книжку и опять дал почитать — затерялись «Рассказы». Необычная какая-то эта книга. Странный этот сам человек — Странник.

На работе шум, суета, нервозность. Я закроюсь в кабинете ото всех, помолюсь, выйду. Иду и, будто я волшебный король из сказки: кругом все галдят, спешат, раздражительность нервно мечется в воздухе и заражает сознание; а на меня сверху нисходит царственный, величественный, божественный покой, и люди вокруг меня спокойными и умиротворёнными делаются…

Незабываемой вышла встреча со Странником. И всё та же цепь случайных неслучайностей опутала, окружила меня. И встреча эта длилась поначалу долго. И влияние Странника было сильное, но умудрилось стать незаметным и ненавязчивым. «Встреча» происходила, не оторвано и отдельно от всего со мной происходящего, а как-то «случайно» незатейливо вписывалась и вплеталась в мою жизнь.

Уже рвали и теребили меня мощные, буйные, мексиканские ураганы, и терял я в вихре и чужеродной пыли странника. Но глядь, вдалеке на дороге, кажется, вновь он, опять маячит. К нему снова страстно бегу. Он же такой незамысловатый, простой, ничего не говорит, а идёт себе по дороге и тоска в глазах по Богу и слеза… Кинусь к нему в ноги, как к вновь обретённому другу и кровному брату. Прости, говорю, что бросил тебя. А он не в обиде, весь любовью и молчаливым согласием и пониманием окутанный.

Я первый свой большой пост целых два месяца держу — всё блаженство, радость, покой да удаль. Кончился пост — я молитву свою не бросаю. А какие чудные сны мне снились! Залы белые, чистые, зеркальные; много солнца и яркого света, птицы пели, музыка волшебная играла, и чувства непередаваемые! И наяву сильные, страстные, любовные порывы испытывал. Господи, услышь меня! Уверовал, узнал, постиг через молитву, что ЕСТЬ БОГ! И как Его вы не скрывайте, не прячьте, не маскируйте; как не искажайте Его бесконечную Любовь, не подменяйте и не доказывайте мне, что будто бы Бога в природе нет или Он — «всего лишь» — матрица — всё будет враньём, обманом!!! Да, уверен, и тот, кто разглагольствует и подменяет живого Бога безличной Силой, поймёт всю тщетность своих «доказательств». Бросит всё и пойдёт за Любовью…

…Вскоре после поста, ни с того ни с сего, а может быть, закономерно, такое вселенское уныние на меня нашло, такая безнадёжность этого всего моего молитвенного делания на меня напала, что руки сами опустились устало. Тело сделалось разбитым, утомлённым, горло начало сильно щемить, ломить. Сердце стало тупым, бесчувственным, холодным, неприятным. Жизнь мгновенно превратилась в пресную, скучную и бессмысленную штуку. В бесполезную вещь, предмет. Всё опротивело, ко всему охладел. И чегой-то, думаю, я в дурь попёр, в христианство.