Ветер перемен
Шрифт:
Ньютон был если не поражен, то очень удивлен. Губы его дрожали в попытке что–нибудь ответить, но ничего вразумительного ни я, ни, думаю, кто–либо другой, не слышал. Интересно, что с ним случилось? Куда делась его надменность, напыщенность, гордость? Все это в момент улетучилось, Ньютон превратился в беззащитного блеющего барашка.
– Мы должны подчиняться Анимусу, – наконец выдал он, – иначе… иначе… тебя это не касается!
Теперь Умник стал прежним.
– Все, я не намерен больше оставаться здесь, – завопил Ньютон, разве что огонь не изрыгал. – Отвезите нас обратно, живо!
– Тише, тише, – дядя Вова примирительно вскинул ладони. – Сейчас распорядимся, и вас отконвоируют. Мы тоже не хотим, чтобы вы здесь оставались.
Последнюю фразу он произнес шепотом. Я услышал, а Ньютон нет, и, слава Богу, а то кто знает, какова бы была его реакция.
Дядя Вова сказал мне оставаться в палатке, а сам вышел, уводя вслед за собой «красных». Я, ожидая его возвращения, откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Положение дел явно не радовало. И сегодняшний день у меня, пожалуй, самый черный в моей жизни, правда, вместе с тем самый насыщенный событиями. А ведь сейчас только утро. То ли еще будет!
Ответов на свои вопросы я от Ньютона так и не услышал, но одно понял точно: он, а вместе с ним и все «красные», очень боятся Анимуса. А это немаловажный факт.
Глава 6. Собрание
В политике самое скверное решение –
не принимать никакого решения.
(Захария)
Дядя Вова вернулся через пять минут. Лицо у него было озабоченное, но в глазах его почему–то ясно читалась радость. Чему радоваться только, плакать надо.
– Искал, кого отправить с этими отморозками, – объяснил свое долгое отсутствие дядя Вова. – Итак, – он сел на свой стул и скрестил пальцы в «замочек», – что будем делать с нависшей над нами проблемой?
Антон, словно только что пробудившийся ото сна, обвел туманным взглядом каждого из присутствующих в палатке, устало потер переносицу.
– Я пока не знаю, – хрипло произнес начальник. – Какие будут предложения?
– Я считаю, что нам ничего не остается, кроме как принять их условия, – серьезно сказал дядя Вова.
– Что? Принять условия «красных». Но это же чистое самоубийство! – вскинулся я на него. – Ты что же, не понимаешь, что если мы передадим им все патроны, то все, наступит конец. Что мы будем делать дальше? К тому же я более чем уверен, что «красные» вообще забудут про нас, когда мы подчинимся им.
– Да, согласен, без патронов жизнь станет уже иная. И я согласен с тобой, что «красные» – это поганые гниды, так что возможно ты прав. Однако взгляни на это с другой стороны. Мы будем без патронов, но, по крайней мере, живы.
– Да какая же это жизнь – без патронов–то? – парировал Юра, до сего момента молчавший. – Без них мы долго не продержимся. Патроны – это деньги, это защита. Патроны – это все.
– Парень правильно говорит, – кивнул Антон.
– Хорошо. Вы не хотите идти на поводу у «красных». Допустим. Но что нам тогда делать, скажите? Я иного выбора не вижу, потому и предлагаю. Говорите, и если ваш вариант будет лучше, я обеими руками поддержу его.
На некоторое время в воздухе повисла тишина. Было слышно, как за пределами палатки жизнь идет своим чередом: люди общаются, занимаются повседневными делами. Они даже не догадываются, какая угроза нависла над всей нашей веткой. Многие даже вообще не знают, что у нас были «красные», несмотря на то, что слухи в метро распространяются довольно быстро.
Я думал, какие могут быть еще решения данной проблемы и не видел их. С каждой секундой мне начинало казаться, что предложение дяди Вовы – самое разумное, хоть оно меня совсем не устраивало.
– А может нам поискать убежища, допустим, у «фиолетовых»? – предложил Юра.
– Боюсь, что твой вариант не подходит, – Антон встал с места и принялся расхаживать взад–вперед, – кто захочет принять около сотни ртов?
– Почему же ртов? Мы же не будем нахлебниками, просто станем… как бы новыми жителями линии.
– Хорошо, предположим, что так… но тогда «красные» все равно захватят нашу ветку.
– Пускай, – махнул рукой Юра. – Подумаешь, зато живы будем. И времени для переселения у нас будет предостаточно. Целая неделя.
– Нет, все равно не подходит, – дядя Вова задумчиво пожевал нижнюю губу.
– Но почему?
– А как ты себе представляешь такую картину: сотня человек проходит через «Достоевскую» на Спасскую? Нас попросту не пропустят. Ни «красные», ни, если нам каким–то чудом повезет, охранники на Базаре.
Юра хотел было что–то возразить, но осекся и замолчал. Правда, ненадолго.
– Так ведь необязательно проходить через «Достоевскую». Можно через «Площадь Александра Невского».
– Тоже самое. «Зеленые» нас не пропустят, – уверенно сказал дядя Вова.
– Да с чего вы взяли?
– С чего? Я знаю. Чай не первый десяток на свете живу, - дядя Вова даже не пытался скрыть раздраженные нотки в голосе. – Да и, к твоему сведению, я несколько месяцев провел в стане «зеленых». Многое от них за это время узнал. Так что поверь мне, Юра, я знаю, что говорю.
Дядя Вова жил у «зеленых»? Он мне ничего не рассказывал. Хотя… а с чего ему об этом говорить? Я не спрашивал, он и молчал. Надо будет расспросить у него как–нибудь, когда представиться возможность. Интересно все–таки.
Юра снова замолк, но было видно, что его мозг усиленно работает, пытаясь найти хоть что–то для того, чтобы возразить. Он никогда так просто не отступится от своей идеи, как бы бессмысленна и безнадежна она не была.
– Спасибо за идею, Юра. Какие еще будут предложения? – Антон остановился на месте, крутанулся на пятках на девяносто градусов, тем самым оказавшись перед большой, два на два метра картой петербургского метрополитена. Я думал, что сейчас он что–нибудь скажет, что вот–вот у него родится гениальная идея, которую мы все единогласно примем. Но нет. Антон молчал и, видимо, ждал, когда разумные мысли появятся у нас.