Ветер с Днепра
Шрифт:
Всматривается старый… И дождался «барышни» — такой, как представлял себе внучку. Их сошло на пристань трое, на них шляпки и цветы в руках. И снимает полинявшую кепку дед Галактион, старый картуз, что с японской войны сохранил, и кланяется трем «барышням».
— А кто тут из вас моя внучка Олеся?
А они — все трое — удивленно переглянулись, плечами пожали. А старшая, улыбаясь, бросила:
— Никакой Олеси здесь нет, дед.
Развел дед руками. Стоит старик, смотрит. Все пассажиры сошли на берег. Лестницу убрали. Уже и пароход отчалил, а дед Галактион все стоит с полинявшим картузом в руке.
Олеся, разминувшись с дедом, решила добраться до деда и бабы пешком. Она спросила дорогу, и сторож с метлой охотно ей объяснил. Все сторожа на пристанях, как и дворники в городе, всегда с метлами. У них (не у метел, а у сторожей) удобнее спросить дорогу. По крайней мере будете уверены, что указания получите точные, понятные, а главное — с мельчайшими, очень важными подробностями.
Сторож с метлой пояснил:
— До Млинков недалеко. Три километра с лишним будет. А напрямик еще ближе. Вот по этой тропинке повернуть за киоск. Там дальше будет колодец. А от колодца направо. А тогда ива. А от ивы не направо, а налево. Тогда чуть в сторону, только не в эту, а в другую сторону. Оттуда и лес видно. А как лес перейти — уже и деревня близко.
Это было изложено такой скороговоркой, что и вправду показалось — близко! Киоск, колодец, ива, справа, слева, в сторону, лес и село. Что может быть понятнее?
Олеся поблагодарила, лучше примостила на спине рюкзак и пошла по указанной тропинке.
В тот поздний вечер на Ивана Купала, очень поздний вечер, когда уже и не разберешь — вечер это или ночь зашла, возвращался дед Галактион с пристани. По лесной дороге звонко тарахтели колеса. Когда уже выехал дед на опушку, его кто–то окликнул. Это была девочка. Совсем незнакомая девочка с узелком за плечами стояла на дороге.
— Подвезите до села, — попросила она.
Удивленный дед еле выговорил:
— И откуда же ты? Кто ты такая?
Вы уже догадались, кто эта девочка, кто эта пионерка с рюкзаком. Но молчите, не говорите деду, ему расскажет о себе сама пионерка, и тогда еще больше удивится дед Галактион. И радость будет великая ему, и бабе Лизавете, которая уже легла спать, не дождавшись ни деда, ни внучки.
РАЗДЕЛ ПЯТЫЙ,
что может иметь очень поэтическое название, например: «Чучело, водоход и вареники»
Рано утром Олеся проснулась в незнакомой комнатке. Проснулась и вдруг вспомнила, что она у деда и бабы, вспомнила, как вчера заблудилась в лесу и как ударил ее какой–то хулиган. Может, еще долго бродила бы Олеся, если бы не встретила деда Галактиона, который возвращался с пристани…
Быстро девочка вскочила с кровати и распахнула окно настежь. А окно то выходило в сад. Под самым окном разостлался сказочный ковер. Вы понимаете — ковер из цветов. Глянула Олеся, хлопнула в ладоши — как здорово! И, понимаете, таких цветов она никогда не видела в городе и не знала их названий. Она знала тюльпаны, крокусы, гиацинты, нарциссы, а здесь цвели синим цветом неизвестные ей крученые панычи, бархатная настурция, пышная георгина, желтые гвоздики. И еще росла здесь рута–мята, любисток и канупер. И все это очень пахло, аж дух захватывало, и гудели пчелы, и вообще было так весело, что Олесе захотелось сделать что–то необычное, например, подскочить и стукнуться макушкой о потолок, или выстрелить из пушки, или сделать то, что сделала Олеся. Сделала она чучело, намостила его из плахты и кожушка на своей кровати, сама же через окно тихонько вылезла в сад.
А в это время дед Галактион с бабой Лизаветой ходили в сенях на цыпочках, боясь разбудить внучку.
— Тсс! — баба деду.
— Тсс! — дед бабе. — Спит?
— Спит внученька, спит ягодка…
И вдруг выскочили оба из сеней, отчаянно замахали руками:
— Кыш! Кыш, проклятый! Внучка спит!
Бабушкин петух, горластый галаган [1] , взлетел на плетень и кукарекнул. «Кукарекнул» — это очень осторожно сказано. Если вы не были в Млинках, вы никогда не представите, как кукарекает этот петух. В одно мгновение он может разбудить весь колхоз.
1
Галаган — головастый петух с голой шеей.
Вообще никто не позавидовал бы вам, если бы этот галаган был вашим соседом. А «галаган» — это порода. Голенастые ноги и голая шея, без никакого кашне. Ничего себе красавиц; хоть людям на глаза не показывай! Но, знаете, — голос! Именно за это держит его баба Лизавета. Голос, как у Шаляпина. Это по наследству. Говорят, что прапрадед этого петуха тоже имел такой веселенький голосок, что, кукарекнув, насмерть перепугал священника Гавриила, когда тот ходил по селу с молитвой. Пришлось выливать переполох.
Вспугнув петуха и не дав ему допеть арию, хотели старики вернуться в дом, и тут, словно из–под земли, появились две бабоньки Бабарихи.
— Внученька приехала?
— Гостья дорогая??
— Пусть ее долюшка счастливой будет!
— Пусть здоровенькой будет!
Хоть в окошко хотят они взглянуть на гостью. (А кукушка на суку: ку–ку!)
Вокруг дома трусцой оббежали, к окошку прильнули, смотрят на кровать бабы Бабарихи, на ту кровать, где спит чучело.
— Что же это за хорошая девочка?
— Как маковочка!
— Как ягодка!
— Как ясочка полнолицая!
(А кукушка на суку: ку–ку!) Если бы чучело могло слышать эти комплименты, оно бы так зазналось, что ни подойти к нему, ни подступиться. (А кукушка на суку: ку–ку и кужу…)
— Кукушка кукует, годы считает, — вздыхает дед Галактион.
— Это — мне, — сказала, баба Бабариха, — да и много же как — в два десятка лет не соберешь.
— Нет, мне, — возразила Бабариха другая. — Мне, мои голубушки, мне!
— Нет, это мне кукует, — сказал дед Галактион, — я первый услышал. Недолго ей куковать. До петровки, а тогда, подавится кукушка мандрикой [2] из творога.
2
Мандрика — изделие из творога и теста, имеющее форму лепешки; вид сырника.