Ветер судьбы
Шрифт:
Увидев в глазах Тукая злые огоньки, Гульсум снова замолчала.
– Сударыня, думаю, что Всевышний дал вам возможность получить образование в российской столице не для того, чтобы вы стали сиделкой для больного поэта. Я думал, что наши девушки, подобные вам, завоёвывающие вершины знаний, живут другими мыслями и чувствами… Но оказалось, что вас больше занимают пустяки. Надеюсь, вы понимаете, что наша нация стоит накануне грандиозных перемен? Сколько самоотверженных учителей и учительниц нужно будет для того, чтобы служить нашему народу!
– Простите, – едва слышно проговорила девушка. – Что бы вы ни говорили, но попытку помочь вам я не могу считать пустяком. А что касается будущего, то в своём письме из Серноводска, которое переправила вам через вашего друга господина Фатиха Амирхана,
После этих слов Тукай, испытывавший огромное напряжение от их разговора, почувствовал желание посмотреть ей в глаза. Увидев бегущие по щекам девушки слёзы, он растерялся. Не успел поэт отругать себя или оправдать – постучали в дверь.
– Входите, – сказал поэт, не узнавая свой голос.
В комнату с шумом ворвалась группа студентов-татар, учившихся в Петербурге.
– Можно, Тукай-эфенди?
– Ас-саляму алейкум, наш любимый поэт!
– Добро пожаловать, Тукай-эфенди!
– Как поживаете? Мы так волновались, что не успеем повидаться с вами…
– Мы рядом со знаменитым Тукаем, какое счастье!
– Вот это удача так удача…
Каждый из них источал радость, они тянули руки для рукопожатия, кто-то продекламировал стихи:
Сегодня каждый окрылён каким-то светлым чувством.Мой саз играет веселей: сегодня праздник, праздник!И ветер праздничного дня мне тихо-тихо шепчет:«Тревоги прежние развей: сегодня праздник, праздник!» [7]– Джоконда, и ты здесь?! Ты, как всегда, шустра… и красива, – сказал один из юношей, что посмелее, переместив центр внимания на Уммугульсум. Тукай с облегчением перевёл дух.
– А мы тебя ищем по всему городу. И к Мусе-эфенди заехали. Акция «Белые цветы», которая должна была пройти на Сенатской площади, перенесена на завтра. На тебя и Марьям-туташ возложено ответственное дело. Надеюсь, ты знаешь об этом, – сказал один из студентов, который выглядел немного старше и серьёзнее остальных.
7
Перевод С. Липкина.
В ответ Уммугульсум кивнула и торопливо направилась к двери. Кажется, она даже не попрощалась…
– Почему вы называете её Джокондой? – спросил Тукай, когда дверь за девушкой закрылась.
Один из юношей, втайне вздыхавший по Уммугульсум, тотчас ответил:
– Наверное, за её таинственную улыбку. Господин Гаяз Исхаки [8] , бывая в Петербурге, всегда обращался к ней «Джоконда». Он говорил, что она напоминает известный портрет великого итальянского художника.
8
Гаяз Исхаки (1878–1954) – видный политик, писатель, драматург, издатель.
– И в самом деле, Уммугульсум словно таинственная героиня, сошедшая с полотна Леонардо да Винчи, – сказал юноша со смеющимися из-под очков голубыми глазами.
– По-моему, её собственное имя идёт ей больше, – сказал Тукай, стараясь ни на кого не смотреть.
– Да-да, ей-богу, так!
– Настоящее татарское имя!
– Очень красивое имя! – зашумели все вокруг, поддержав поэта.
Лицо Тукая оживилось, порозовело. Те из студентов, что были более бойки на язык, говорили и говорили, стараясь развеселить его. Скромные же радовались про себя этой встрече с поэтом. Наиболее чувствительные страдали, глядя на больного Тукая. А кто-то читал стихи:
Хоть юнцом с тобой расстался, преданный иной судьбе,Заказанье, видишь, снова возвратился я к тебе.Эти земли луговые, чувства издали маня,ПамятьТукай чувствовал: эти юноши – настоящие татары, потому что татарская душа никогда не живёт без грусти и ностальгии. Они словно окутали Тукая своими тёплыми чувствами. Поэт был благодарен им. И в завершение знакомства ему захотелось сделать им подарок:
9
Перевод А. Ахматовой.
10
Перевод С. Липкина.
11
Перевод Н. Шамсутдинова.
12
Перевод С. Ботвинника.
13
Перевод М. Синельникова.
На какие-то мгновения Тукая накрыло волной аплодисментов и восторженных восклицаний…
– Тукай-эфенди, мы приглашаем вас завтра на праздник «Белые цветы».
– Завтра с утра заедем за вами.
– Праздник организуется в помощь больным туберкулёзом.
– Там соберётся вся татарская молодёжь Петербурга.
Студенты, счастливые от встречи с Тукаем, попрощались и шумно покинули комнату. Поэт обещал им быть на празднике.
В комнате повисла тишина. Почему-то в голове крутились строки из стихотворения «Пора, вспоминаемая с грустью»:
Спишь спокойно, ну а если ночью ты проснёшься вдруг, –Тишь… Рассвет ещё не скоро. Темнота стоит вокруг.И тебя охватит жалость, и до утренней порыТы оплакиваешь участь и Тахира, и Зухры [14] .…Поэт плакал.
Стыдно, ей-богу! Не на этого ли «ангела» жаловался он петербургским друзьям-журналистам Кариму Сагиту и Кабиру Бакиру? Мол, квартиру Мусы Бигиева, и без того тесную, заполонили курсистки… В действительности же и внутренне, и внешне поэт не в состоянии был принять то непомерное почитание, чрезмерное возвеличивание, которыми окружили его студенты.
14
Перевод М. Синельникова.