Ветеран или Мародер
Шрифт:
— Леша чего не хватит-то? Всего с избытком! Нам потом неделю доедать!
— Ну а зачем нас трое? Не унимался Хрипунков.
— Так на двух мотоциклах поедем, мы с Пашкой встречать пойдем, а ты мотоциклы посторожишь.
— Думаешь так много гостинцев привезут? Поинтересовался Тарас.
— Зная мою маму и зная сколько я ей отослал, она не нуждается, потому много привезет… Ответил на вопрос Сидоренко. Помолчал и продолжил.
— Только не в том дело, ехать на одном мотоцикле вдвоем удобно будет в одну сторону. Затем назад уже вчетвером возвращаться, да узлы с гостинцами, будет очень неудобно.
— Бери два. Высказался
— Вот и беру два Николя, маму надо в коляску посадить, так ей удобнее будет, братишка пусть в коляске сидит на соседнем мотоцикле, его если сзади посадить еще чего доброго свалится.
— Это почему? Уточнил Пашка Иванов.
— Да такой же как ты, только капельку помоложе, вы друг другу понравитесь. Подколол я Пашку.
— Почему свалиться? Все же пытался добиться своего Иванов.
— Такой же почемучка как ты! Будет по сторонам глазеть, он в Ленинграде никогда не был, вот и упадет, нет! Пусть лучше в коляске едет, а я уж к кому сзади подсяду на мотоцикл к тебе или к Лехе, но лучше к тебе.
— Чего не ко мне? Даже чуть обиделся Леха.
— Буду за Пашкой следить, чтобы головой не крутил и придерживать, вдруг он как мой братец решит с мотоцикла упасть.
Все заржали. Нам реально было не надо очень острых и сильных шуток. Не знаю, когда эйфория от осознания, что мы Победители, что пришла Победа нас отпустит. Хотите верьте, хотите нет, но самый мощный «наркотик», что я знал. Причем воздействует не только на нас. Прохожие беспричинно улыбаются на улицах. Достаточно идти и подмигнуть девушке и она улыбнется. Более того, некоторые незнакомые девушки могут тебе подарить улыбку, просто подмигнуть или даже показать язык. Люди реально верят, еще немного! Еще чуть-чуть и настанет Эра Милосердия и всеобщего счастья. Жаль, что мы это потеряли. Там в 21 веке неплохо зарабатывал, были у меня разные девайсы о которых здесь даже не мечтают. Автомобиль, который комфортнее и круче тех на которых даже сам товарищ Сталин ездит, но вот такого ощущения всепоглощающего счастья не было. Купишь какую-то цацку, порадуешься максимум день и все, снова серые будни.
Порешав все организационные вопросы спустили мотоциклы и поехали встречать моих родных на вокзал. Надо сказать я немного боялся этой встречи, как нашкодивший школьник. Стою, как дурак, боюсь в руках охапка цветов. Вот выходят пассажиры из вагона, один, другой. Вот она моя мама неуверенно оглядывается и спускается на перон. Сразу видно женщину из села на ней платок повязан, как его только в селе повязывают не молодые женщины. Одета в женскую фуфайку. Кстати для 21 века такое не понятно, но да фуфайки даже в середине 20-го века продавали унисекс. Но женщины даже в селе остаются женщинами. Есть рабочая фуфайка она понятное дело не украшается, а есть на выход, например для поездок в город. Ее отдают мастеру, который сейчас есть в каждом селе. Тот для начала ее приталивает. затем при наличие ткани сверху ее обшивают этой самой тканью, считается шиком и блеском, когда ткань немного переливается и «блестит». Надо иметь очень прямые руки и навык шитья, дабы казалось только из этой ткани сшита телогрейка. Затем воротник, понятно у многих он банальный из кролика или зайца у мамы лиса-чернобурка, не просто так я стоял в Германии, да и ткань, черный бархат.
Она стоит и принимает узлы, надо понимать их подает ей мой младший братишка. Мы воевали или где? Пусть и не развед-рота,
— Мама… Больше сказать, что-то просто не хватает сил. Меня душат слезы, рыдаю, как ребенок. Пристало ли ветерану войны, награжденному медалями, орденоносцу с двумя нашивками за ранения одна из которых за тяжелое, рыдать, как ребенок? Не знаю наверное не так себе будут представлять суровых победителей в 21 веке, но мы такие, как есть.
Никто не осуждает меня за мои слезы. Наоборот боковым зрением вижу, одобряющие, уважительные взгляды. Народ понимает и отчасти разделяет наше маленькое семейное счастье, когда после страшной войны встретились мама и сын. Мама слышит мой голос, моментально его узнает и вздрагивает от неожиданности. Она оборачивается и с криком
— Сынок! Живой! Бросается ко мне на шею, цветы забыты и брошены под ноги. Мы стоим и рыдаем. Из вагона выпрыгивает братик он растерян и не знает, что делать. Только лишь иногда говорит.
— Мама, не плачь, не надо, люди смотрят.
Сережа не знает куда себя деть, ему одновременно хочется обнять брата, которого он почти 5 лет не видел, успокоить маму и выглядеть солидным парнем, так-то ему 13 уже взрослый. К нему подходит Пашка Иванов. Протягивает руку.
— Павел, друг и сослуживец твоего брата.
— Серый, ой! Т. е. Сергей. Поправляется братишка.
— Будем знакомы, Серый, значит Сергей! Давай вещи донесем, нас транспорт ждет.
— Носильщик! Сразу переходит к делу Пашка. Естественно появляется носильщик с тележкой и загружает вещи в тележку, Серега и Пашка начинают двигаться к выходу с вокзала за ним тележка с вещами. Мама отстраняется от меня.
— Мне писали телеграмму ты ранен. Ждешь нас с братом.
— Нет я просил не так писать на почте перепутали.
— Вот телеграмма-молния «выезжайте торопитесь очень тяжел, хочет видеть брата». Говорит ничего не понимающая мама.
— Сокращение не правильно прочитали, мне было очень тяжело без вас и да хотел тебя и брата увидеть.
— А до этого и снова достает телеграмму-молнию «Ваш сын хочет видеть брата и вас состояние тяжелое», что это?
— Все правильно хотел вас видеть, даже в запой от тоски ушел, очень тяжко было на душе. Сходу вру маме.
— Но ведь вы приехали, теперь все будет хорошо…
Пожалуй мои «отмазки» очень корявые. Только мама настолько рада и счастлива от встречи и что я живой и здоровый, что критическое мышление отказывает и она их принимает. Очень не хочется ей скандалить.
— Ой а цветы. Вдруг спохватывается она…
— Забудь мама я тебе еще лучше букет куплю!
Мы выходим с вокзала к месту где нас ожидает Леха и два мотоцикла.
— Ух ты! Мы на мотоциклах поедем?! Восхищается младший братишка.
— Ты думал командир, вас пешком поведет? Уточняет Пашка Иванов у своего нового друга.
— Думал на трамвае или метро. Отвечает Сережа.
— Садись в коляску «ленинградец», еще накатаешься на метро. Говорю братишке и он одним прыжком, как могут только дети запрыгивает в коляску. Я же помогаю сесть маме в коляску мотоцикла на котором приехал Алеша. Пока я занят Леха и Пашка принимают вещи и практически заваливают ими моего младшего братишку. По понятным причинам в коляску где сидит моя мама не одного узла с вещами не грузят.